— О, у меня есть сердце, не беспокойся. — Его длинные ресницы укрыли глаза непроницаемой маской. — Но еще у меня есть голова на плечах, и я понимаю, что если я сам не позабочусь о себе, то никто не даст за мою жизнь и ломаного гроша. Ты поймешь это, когда вырастешь, детка.
— Я больше не детка, благодаря тебе, — с горечью отметила Кэти. — Ты позаботился, чтобы я выросла побыстрее.
— Мне очень нравится быть твоим воспитателем. — В его глазах опять засветились насмешливые искорки.
У Кэти было слишком тяжело на душе, чтобы спорить дальше. Она подошла к окошку.
— Пожалуйста, уйди. Я хочу побыть одна, — сказала Кэти ледяным голосом.
— Побудьте, миледи. Только не слишком увлекайтесь уединением. Помните, я скоро вернусь, чтобы опять заняться вашим воспитанием.
Кэти плотно сомкнула губы и не удостоила его шпильку ответом. Спустя мгновение она услышала, как за ним захлопнулась дверь. За окном солнечные лучи рассыпали причудливые узоры на гребешках теснящихся волн. Кэти смотрела на них невидящими глазами. Она чувствовала себя опустошенной. Лишь теперь она по-настоящему поняла, что целиком зависит от милости капитана пиратов Она мрачно улыбнулась. Только дурак будет ждать пощады от беспощадного человека.
Спустя одиннадцать дней «Маргарита» пришвартовалась в испанском порту Кадис. После недели штормов вновь установилась жаркая и солнечная погода. С тех пор как они поссорились, Кэти старалась лишний раз не заговаривать с Джоном, а он также был подчеркнуто немногословен. Все их отношения сводились теперь к быстрым и грубым соитиям, которых он добивался по меньшей мере раз в день, а иногда два или даже три раза. Кэти приучилась в самые решительные моменты лежать в постели не шевелясь, словно каменная статуя. Она гордилась тем, что ничего не чувствует, и со злорадством каждый раз напоминала об этом Джону.
Его настроение ухудшалось по мере того, как нарастало ее сопротивление. Даже Гарри ходил вокруг него на цыпочках, словно вокруг бомбы с тлеющим фитилем. Петершэм почитал за благо держаться подальше от капитанской каюты, когда там находился Джон. Он честно объяснил Кэти, что не желает становиться мишенью для его безудержного и слепого гнева. Кэти же оставалась несгибаемой. Ее тактика, хотя и опасная, как хождение по лезвию бритвы, приносила свои плоды.
Ее поведение раздражало Джонатана Хейла точно так же, как небольшой слепень выводит из себя могучего жеребца. Прошлой ночью, когда Джон, раздувая ноздри, задрал на девушке юбку — ритуал, ставший для Кэти привычным, — его словно пронзило сознание того, что равнодушие девушки отравляет всю его жизнь. Пока он ее раздевал, она лежала, уставившись в потолок, неподвижно, как тряпичная кукла. Выругавшись, он отбросил в сторону ее панталоны и мрачно навис над ее лицом. Кэти плотно зажмурилась, не желая откликаться на присутствие своего врага даже взглядом.
