Она решительно не хотела вновь облачиться в одну из ночных сорочек ненавистного американца. Будь ее воля, она бы разложила из всех принадлежащих Хейлу вещей огромный костер. Она, словно мумия, закуталась в стеганое одеяло и в ожидании уселась на стул. Рано или поздно, капитан Джонатан Хейл должен вернуться в свою каюту. Кэти была уверена, что это возвращение запомнится ему на всю жизнь.
Однако первым, кто появился на пороге каюты, был всего-навсего Петершэм. Солнце уже садилось, в каюте начало темнеть, и у Кэти от долгого сидения на одном месте отчаянно затекли ноги, но она твердо решила, что не даст врагу застать себя врасплох во второй раз. Услышав стук, она напряглась, но почти сразу же облегченно расслабилась. Если в этом внезапно ставшем безумным мире еще можно быть в чем-то уверенной, так это в том, что у самонадеянного негодяя Хейла ни за что недостало бы вежливости постучать, перед тем как войти. Он ввалился бы, вышибив дверь пинком!
— Я принес вам поужинать, мисс, — сказал Петершэм. — Капитан говорил, что днем вам нездоровилось, но сейчас почти семь часов, и вам надобно подкрепиться. Вы станете слабенькой, как котенок, если не будете кушать во время морской болезни.
— Меня больше не укачивает, Петершэм, — кисло ответила Кэти, не вставая со стула.
Пока Петершэм расставлял на столе тарелки, он украдкой наблюдал за девушкой. Взгляд опытного слуги коснулся ее бледного лица, спутанных волос и наконец разорванной сорочки, лежавшей на койке среди простыней, что явилось завершающим штрихом. Ему стало ясно, что здесь произошло. Мистер Джон, которому больше не мешал шторм, провел это утро, наслаждаясь своим живым трофеем. Будучи мужчиной, Петершэм с пониманием относился к прихотям хозяина, но одновременно сочувствовал Кэти. Он прозакладывал бы десять лет жизни, что до сегодняшнего дня молоденькая барышня была невинна, как майская роза.
— С вами все в порядке, мисс? — спросил Петершэм.
— Да, у меня все в порядке, — огрызнулась Кэти, охваченная внезапным страхом, что Петершэм может догадаться о ее падении. Она просто умрет, если об этом кто-нибудь узнает! Но Петершэм не сказал больше ни слова и, закончив расставлять на столе еду, удалился.
Вздохнув, она пододвинула стул поближе к столу и начала есть. К своему удивлению, она обнаружила, что, вопреки гложущим ее душу переживаниям, изрядно проголодалась.
Она дожевывала последний кусок солонины, когда в каюту опять
постучали. Кэти оценивающе вскинула глаза на дубовую дверь. Кто явился на этот раз?
