Ее кожу словно обожгло огнем! Мгновенно откликнувшись на прикосновение его пальцев, соски набухли и отвердели; дыхание Кэти участилось. Она извивалась, изо всей силы стараясь освободиться, но Хейл шутя расправлялся с ее отчаянными рывками. Он продолжал ласкать и поглаживать ее груди, и в его глазах помимо насмешки появилось какое-то новое, странное выражение.
— Сколько тебе лет, птичка? — снова спросил он.
Голос был мягкий и участливый, но в складках около его губ затаилась жестокая веселость. В ответ на ее молчание он кончиками пальцев начал нежно теребить соски. Она почувствовала что-то похожее на щемящую боль в глубине тела. Кэти ужаснуло происходящее с ней. Она была леди, невинная девушка, представительница одной из самых знатных английских семей. Когда это животное, этот дикарь осмелился прикоснуться своими руками к ее обнаженному телу, вместо того чтобы кричать или упасть в обморок, как поступила бы на ее месте любая благовоспитанная барышня, она стояла перед ним, даже не опустив глаз. Волна ярости и стыда с головой захлестнула Кэти, и, не думая, что за этим последует, она плюнула в его ухмыляющееся лицо.
Ошеломленный, он на мгновение застыл. Затем зловеще сдвинул брови у переносицы, а в его глазах замерцал огонек, приведший Кэти в панический страх. Очень тщательно он вытер плевок с лица.
«Господи Боже мой, сейчас он меня убьет», — подумала Кэти.
Хейл долго смотрел на нее, не говоря ни слова, и Кэти почувствовала, что ее покидают последние крупицы храбрости, которые она сумела в себе собрать. От страха она начала трястись. Видя, что Кэти достаточно укрощена, Хейл позволил своему лицу немного расслабиться.
— Вам не мешало бы поучиться хорошим манерам, миледи, — проворчал он, смыкая вокруг нее грубые объятия. Его губы — жаркие, твердые, требовательные — приникли к ее губам, и он поцеловал Кэти, как никто не целовал ее прежде. Невинные поцелуйчики, которыми раз или два одаривали ее в прошлом, не пробуждали ее чувственности и вызывали лишь легкое презрение к молодым людям, которых эта пустячная забава доводила чуть ли не до судорог. Но сейчас ее целовал не юноша, а зрелый мужчина, и Кэти чувствовала, что сама находится на грани физического припадка или взрыва.
Язык Хейла раздвинул ее губы и проник глубоко внутрь. Кэти едва не потеряла сознание, ощутив, как это влажное, гибкое чудовище ворочается у нее во рту. Она тщетно сопротивлялась; ее бросало то в жар, то в холод. Он запустил руку в ее длинные волосы и беспощадно сжимал их у самого корня, едва только Кэти пробовала шевельнуться. Наконец она подчинилась жестокой силе его объятий и стояла не двигаясь. Он ласкал ее трепещущую грудь, дразня соски умелыми пальцами, и Кэти чувствовала, как горячий пульсирующий поток разливается по всему ее существу. Это ощущение, неведомое ей раньше, так испугало Кэти, что она сделала последнюю конвульсивную попытку освободиться. Разозлившись, Хейл с такой силой дернул ее за волосы, что Кэти взвыла от боли.
