, прогуляться в парке? Мне очень жаль прерывать ваш воскресный отдых, но вы, похоже, так любите свою работу – как, впрочем, и я свою, – что я решил, вы меня поймете.
Правда, я несколько разочарован в вас, и вот почему. Во-первых, ай-яй-яй, вы отгородили меня каменной стеной от прессы. А я так жаждал популярности! Но хочу напомнить вам: вы не сможете долго удерживать кипящее варево под крышкой. Во-вторых, я надеялся, что вы окажетесь более достойной противницей. Надеюсь, мое новое предложение вдохновит вас.
Желаю удачи! Эл».
– А ты у нас, оказывается, самодовольный ублюдок, – заметила Ева вслух. Потом она запечатала письмо и конверт и открыла полевой набор.
Она успела закончить предварительный осмотр, когда вошла Пибоди.
– Извините, лейтенант, мы были в Бронксе.
– Какого черта вы там… – Тут Ева осеклась. – А это что такое? Что это на тебе надето?
– Ну… это… э-э-э… Это сарафан. – Слегка краснея, Пибоди провела ладонью по расклешенной юбке с рисунком в виде красных маков. – Мы столько времени потеряли на обратном пути, что я решила не заезжать домой и не переодеваться в форму, помчалась прямо сюда.
– Ясно.
Сарафан, сильно открытый на груди и на спине, держался на тонюсеньких бретелечках. Становилось совершенно очевидным, что имел в виду Макнаб, когда говорил: «У Пибоди есть за что подержаться».
Прямые, как палки, волосы Пибоди были скрыты широкополой соломенной шляпой, губы накрашены помадой под цвет алых маков на сарафане.
– И как ты собираешься работать в таком прикиде?
– Ну, я…
– Ты сказала «мы»? Ты привезла с собой Макнаба?
– Да, лейтенант. Мы были в зоопарке. В Бронксе.
– Ну, это уже кое-что. Скажи ему, пусть проверит наружную сигнализацию, мониторы в вестибюле и в лифтах. В таком доме, как этот, они наверняка есть.
– Слушаюсь.
Пибоди отправилась исполнять приказ, а Ева вошла в примыкающую к спальне ванную. Он мог бы захотеть умыться, покончив с делом, подумала она, но никаких признаков его пребывания не обнаружила. В ванной было чисто прибрано, полотенца свежие. Должно быть, он принес с собой мыло и полотенце. Или воспользовался хозяйскими и забрал их с собой.
– Пусть эксперты проверят стоки, – сказала она вернувшейся Пибоди. – Вдруг нам повезет.
– Я не понимаю. Это совсем не похоже на Вутон. Ничего общего! Другой тип жертвы, другой почерк. Опять было письмо?
– Да. Уже запечатано.
Пибоди изучила место преступления, стараясь ничего не упустить, хотя все уже было зафиксировано камерой. Как и Ева, она обратила внимание на вазочку с цветами на тумбочке у кровати, стоящую на комоде квадратную шкатулку для всякой всячины с надписью «Я ЛЮБЛЮ БАБУШКУ», выведенной закругленными розовыми буквами на крышке, фотографии и голограммы в рамочках на комоде, на тумбочке, на небольшом письменном столе у окна.
