Он старался сдерживать свое волнение.
— Мардж попросила меня разыскать тебя. Твой сын серьезно болен. Она полетела к нему.
Я почувствовал, как пол закачался под моими ногами.
— Что с ним?
— Полиомиелит, — отозвался отец. — Он в больнице.
Мардж сказала, что ты должен молиться за нас всех.
На мгновение я потерял дар речи.
Его голос испуганно зазвучал в трубке.
— Бред! Бред! С тобой все в порядке?
— Да, — откликнулся я. — Когда Мардж вылетела?
— Сегодня днем. Она велела мне связаться с тобой.
— Где Джини? — спросил я.
Я услышал щелчок.
— Я здесь, папа, — произнесла она.
— Положи трубку, маленькая чертовка! — закричал отец.
— Ничего, папа, — сказал я.
Она, должно быть, находилась у второго аппарата, в спальне. Рано или поздно Джини все равно узнала бы о болезни брата.
— Как ты себя чувствуешь, милая?
Она заплакала в трубку.
— Спокойно, детка, — ласково произнес я. — Слезами горю не поможешь. Я немедленно отправлюсь туда и выясню, что можно сделать.
— Правда, папа?
Ее голос заметно ожил.
— Ты нас не оставляешь?
Я закрыл глаза.
— Конечно, нет, малышка. А теперь положи трубку и спи. Мне надо поговорить с дедушкой.
Голос Джини зазвучал еще бодрей.
— Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи, милая.
В трубке снова щелкнуло.
— Папа, — сказал я.
— Да, Бернард.
— Я выезжаю. Ты не хочешь что-нибудь передать Мардж?
— Скажи ей, что я молюсь вместе с тобой.
Я положил трубку с чувством горечи. Мардж не позвонила, потому что она знала. Отец позвонил, потому что он знал. Я обманывал лишь самого себя.
Я подошел к Элейн.
— Слышала?
Она кивнула.
— Я отвезу тебя в аэропорт.
— Спасибо.
Я направился в ванную.
— Мне надо одеться, — глупо сказал я.
Она ничего не ответила. Повернулась и исчезла в спальне. Спустя несколько минут вышла оттуда одетой.
Завязывая галстук, я посмотрел на Элейн в зеркало.
Узел получился неважный, но сейчас меня это не волновало.
Ее лицо выражало сочувствие.
— Мне очень жаль, Бред, — сказала она.
— Говорят, если вовремя начать лечение, эта болезнь не опасна.
Элейн кивнула.
— Теперь врачи справляются с ней гораздо лучше, чем когда...
В ее глазах снова появилась боль.
— Дорогая.
Повернувшись, я прижал Элейн к себе.
Она оттолкнула меня.
— Торопись, Бред.
* * *
Возле трапа я поцеловал ее.
— Я позвоню тебе, дорогая.
Она заглянула в мое лицо.
— Я — и она, — печально сказала Элейн. — Приношу несчастья тем, кого люблю.
— Не говори глупости. Тут нет твоей вины.
Ее широко раскрытые глаза смотрели на меня.
— Не знаю...
— Элейн! — резким тоном произнес я.
