Элейн посмотрела на меня печальными глазами. Я поцеловал ее маленький носик. Она на мгновение улыбнулась, потом в глазах Элейн снова появилась грусть.
Впервые за два дня в ее голосе зазвучала тревога.
— Бред, что с нами будет?
Это был разумный вопрос, но он заставил меня оцепенеть. Она имела право на ответ. Только я не был готов дать его.
— Не знаю, — сказал я.
— Это не может продолжаться вечно.
Я попытался отшутиться.
— Что в этом плохого? Мне нравится.
Она пропустила мои слова мимо ушей.
— Ты не можешь до конца жизни лежать здесь, спрятавшись от людей. Раньше или позже тебе придется выйти из дома.
Она подняла полотенце.
— Не знаю, как ты, но я не создана для такой жизни.
Я зажег сигарету, выпустил дым, потом протянул ее Элейн. Мой ответ вырвался из сердца.
— Я тоже не создан.
Глядя мне в глаза, она тихо спросила:
— Что мы будем делать, Бред?
Я надолго задумался, прежде чем ответить. Тут нельзя было отделаться шуткой.
— Мы можем сделать только одну вещь, — сказал я, поворачивая ее лицо к себе. — Пожениться.
— Ты уверен, что хочешь этого? — тихим дрожащим голосом спросила Элейн.
Я набрал воздух в легкие.
— Уверен.
— Больше всего на свете я хочу жить с тобой, находиться возле тебя, — сказала она, по-прежнему глядя мне в глаза. — Но как быть с твоей женой? С твоими детьми?
Боль сдавила мне сердце. Я думал о многом, но только не о них. Теперь я осознал, что волновался только лишь о себе. Посмотрел на Элейн.
— Я не искал тебя, а ты не искала меня, — произнес я и вспомнил, что сказала мне Мардж в то утро, когда я отправился к Брэйди. Понял, что Мардж знала ответ, прежде чем я произнес его.
— Думаю, Мардж уже известно о том, как я отношусь к тебе. Она сказала недавно, что пожизненных гарантий не существует. Она сама не захочет, чтобы мы поступили иначе.
Она прильнула к моей груди.
— Пусть так, но ты ничего не сказал о детях.
— Они уже не дети, — отозвался я. — Они — взрослые люди. Джини исполнилось шестнадцать, Бреду скоро будет девятнадцать. Они знают, что случается в жизни. Уверен, они поймут. Они уже почти достигли возраста, когда человек способен сам заботиться о себе.
— Но что, если они осудят тебя и не пожелают иметь с тобой ничего общего? Как ты это воспримешь? Возможно, со временем ты возненавидишь меня за то, что я увела тебя от них.
Комок подкатил к горлу. Я едва смог заговорить.
— Я... не думаю, что это случится.
— Но это возможно, — настаивала она. — Подобное происходило в прошлом.
Я не хотел об этом думать.
