В кармане лежали 20 копеек. Я выцыганил их у бабушки с пенсии на покупку нового поплавка. С другой стороны, мой старенький, пузатый поплавочек был ничем не хуже остренького перьевого. А на 20 копеек можно было купить сливочное мороженое в вафельном стаканчике.
– Какое тебе, мальчик?
– Сливочный пломбир с розочкой.
Копейка сдачи. Легкие угрызения совести.
Я сладострастно откусил краешек сливочного стаканчика, но поймал смеющийся взгляд вдруг откуда ни возьмись взявшегося Александра Валериановича, и тут же подавился.
Смерть сидела на скамейке, в скверике на углу Первомайской и Ленина. Под скамейкой стояла пустая бутылка водки, а в кустах боярышника стонал Димкин отец – Иван Алексеевич.
– Здравствуй, племя молодое, – протянул сосед, и прикрыл глаза.
– Здравствуйте, Александр Валерианович.
– Вкусное мороженое?
– Вкусное. А что, дяде Ване плохо? Может быть я сбегаю, тетю Клаву позову?
– Не стоит. Впрочем, все это не суть важно. Ивану хорошо. Тебе хорошо, Ваня?
– Угу, – вырвалось из Димкиного родителя.
– Вот видишь, мальчик. Он постигает блаженство, недоступное простым смертным. Я с удовольствием обсудил бы с тобой вечные проблемы, но – увы!
– Александр Валерианович, извините, мне пора домой. Бабушка рассердится, вы знаете, у нее больное сердце.
– Вот за что я тебя люблю, так это за обороты речи.
– Простите?
– Бог простит.
– Бога нет, – из кустов вылез Димкин отец. – А, этот, внучок... Они себе на уме... Они тоже ордер на квартиру получить хотят. Поэтому бабка его в завкоме работает. А мне ордер, чтобы вы знали, за ударный труд дали, и за то, что начальник треста – депутат.
– Помолчи, Ванюша. Понимал бы чего... Бог есть. – Александр Валерианович вдруг стал жалок. Морщинистое лицо покрылось неестественным румянцем, неприлично вспыхнув на фоне выцветшей рубашки, на которой не хватало половины пуговиц.
– Темный ты в политическом смысле человек, – промычал Иван Алексеевич.
– Зато я Ленина видел, – скромно сообщил Александр Валерианович. – Вот, как тебя.
– Брешешь, – обомлел дядя Ваня.
– Шучу, шучу! – рассмеялся сосед. – Ты, Саша, не обращай на него внимания. И на меня тоже. – Александр Валерианович потряс головой. – Иди-ка лучше домой. Бабушке привет передавай.
10.
Как-то раз, вернувшись из школы, я обнаружил соседа в нашей комнате. Александр Валерианович был тщательно выбрит, хоть и одет во все ту же рубашку с обтрепанным воротником. Воздух был густо пропитан валокордином. На столе лежала коричневая папка с тесемками.
