— Юра, а говорят, ты умеешь рисовать? — спросил отец.
— Умею немножко.
— Ну нарисуй меня, например. Вот у меня ручка есть, и тетрадка.
— Ну, вы. Вот такой.
Это был отец. Юрка по наитию схватил выражение его лица, будто размышляющее над чем—то, едва уловимый взгляд…
— Юра — Отец нахмурился. — .Послушай меня. Ты будешь известным. Я тебе обещаю. Только держись. Помни о том, что у тебя дар. Ты должен учиться. Слышишь?
— Спасибо
— Юра! Ты где шляешься?
— Ой, маманя сердится. Я здесь!.
— Ну—ка домой, быстро!
— Юра, если что, дай знать. Ты должен учиться, у тебя талант, огромный. Это от Бога, как завещал Ленин, не знаю. Прошу тебя, держись. Если что я тебе помогу, беги к Сашке, вы же дружите.
— Спасибо. Мне пора, правда.
— Пойдем, — вздыхает отец. — Гениальный парень. Хорошие друзья у тебя. Молодец. А за велосипед не переживай.
Через пару дней Юрка постучал в мою дверь.
— Ты не обижайся, что я во дворе не гуляю. — прошептал он. — Батя не велит, ругается. Ты же знаешь, что с него взять.
— Угу, — сглотнул я. — Я и не обижаюсь ни чуточки.
И тут дожди закончились и наступило бабье лето. Второй «А» класс в полном составе повезли на экскурсию в подмосковный город Клин, в краеведческий музей, в котором стояли фарфоровые супницы и хрустальные графины, а графини и князья иронически прищуривались со старых портретов.
А на станции резали свинью. Прямо около поезда, из которого с ужасом выглядывали ученики начальной школы. Свинья была мохнатой и дергала волосатыми лапами, похрюкивая в недоумении. Волосатость этих копыт напомнила мне директора Московской школы, написавшего на заявлении «Отказать».
Ноги у хавроньи были связаны, потом мужик в телогрейке воткнул в нее нож, и раздался дикий, почти что человеческий крик боли, который вот уже три с лишним десятилетия стоит у меня в ушах…
Тем вечером в нашу дверь постучали. На лестничной клетке стоял Юркин отец. Он как всегда был пьян.
— Ну, сволочи, что с сыном сделали? Художник, говорите? Убью!
— Слушайте, успокойтесь, мы милицию вызовем. — Возмутилась бабушка. — Что вы себе позволяете7
— А вы что позволяете, гады. Мальца увели, колбасой подкормили. Будто родной отец его не кормит. Не волнуйтесь, на вас управа найдется. Я может быть в горсовет пойду.
— Подите лучше проспитесь. Никто у вас ребенка не уводил, а какой пример вы ему подаете — еще надо разобраться.
— Разобраться. Я те разберусь… Ежели еще про его мазюльки будете сопли разводить, я вас всех…
Но тут на лестничную клетку вышел наш сосед Виктор Васильевич и врезал Юркиному отцу по физиономии весьма основательно, отчего тот присел на кафельный пол, всхлипнул и уполз по лестнице вниз.
