Адъютант, сильно напрягая голос, принялся читать с листа:
— За отвагу и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими… наградить…
Называя фамилию, офицер быстро придвигал генералу орден или медаль, и тот, шагнув навстречу человеку, отозвавшемуся коротким «я», крепко пожимал руку, протягивал награду.
Когда адъютант назвал очередную фамилию, генерал, уже взявший со столика орден, замер и внимательно вгляделся в приближающегося высокого парня. Его шея и грудь были перемотаны бинтами, а на гладко выбритой голове темнели следы ожогов.
— Младший лейтенант Петров, — представился раненый.
— Петров? Что и говорить, редкая фамилия, — улыбнулся генерал. — У нас в селе каждый третий — Петров. А ты не танкист?
— Так точно, танкист.
— Из хозяйства Гричука?
— Так точно, товарищ генерал.
— Тогда я о тебе знаю, наслышан… Значит, живой, а теперь и здоровый?
— Так точно, товарищ генерал.
— Заладил «так точно» да «генерал», ишь служака. А ну-ка доложи всем про свои приключения.
«Так вот кто это? — вспомнил Алексей. — Тот самый Петров, который первым ворвался в занятый фашистами город! А генерала я видел ещё полковником, в том маленьком украинском городке, около казнённых немцами танкистов. Да, да, он ещё приказывал составить наградной на командира танка Петрова, которого искали и не могли найти. Что же было с ним дальше?»
— Докладывай, не стесняйся. Да к народу повернись.
— Слушаюсь, товарищ генерал. — Петров сделал поворот кругом, стягивая рукой распахнувшиеся полы халата. Крутой, со свежим шрамом лоб, щеки с ямочками и круглый подбородок густо взялись розовой краской. — «Красивый», — вспомнил Алексей рассказ танкиста.
— Подбили нас из пушки… вот, — скороговоркой начал младший лейтенант. — Ну мы из танка выскочили…
— Не торопись. Главное не пропускай. До того как их подбили, — обратился генерал к раненым, — они на «тридцатьчетверке» речку форсировали, прорвали оборону противника и ворвались в город. Тем самым нанесли неприятелю значительный урон. Считаю, что таким образом экипаж Петрова обеспечил успех общего наступления…
— Обеспечил… — повторил Петров и замялся. — В общем, — глубоко вздохнув, продолжал он. — Как я выскочил из танка, то пополз через улицу. Оглянулся раз, другой — ребят не видать. «Наверное, думаю, — в другую сторону подались». А пули над головой свистят. Передо мной дом кирпичный. Дверь распахнута… Заглянул — никого. Вот я через порог. Смотрю: лаз в подпол. Спрыгнул в него. Кричу ребятам: «Сюда, сюда!» Не слышат. А танк наш в это время взорвался. И дом, в котором я был, от этого взрыва развалился. Меня засыпало в подполе. Только через двое суток откопался, когда уже наши части вперёд ушли… Вот и все.
