Он с ненавистью вскинул помутившийся взгляд. Спица была пуста.
Сейчас площадь взорвется криком удивления и ужаса. Сейчас зазвенят в ушах здравицы, проклятия, растерянные вопли – сейчас, но пока тишина, и в тишине – тихий звон…
Эти короткие крылья оказались способны поднять грузное тулово. Крошки позолоты, кружащиеся в солнечных лучах, как снежинки… И петушок кружит над площадью. Стальная птица летает, осыпая желтые золотые хлопья, и хлопья валятся прямо в разинутые рты…
Железное чудовище кружило над площадью, будто выбирая – и не решаясь выбрать. Дадону казалось, что птица движется рывками, подолгу замирая посреди серого с просинью неба.
«Нет-нет, – тихо и укоризненно проговорил Тоша. – Нет, отец… Все не так. Посмотри на меня – я расскажу тебе…»
«Посмотри на меня! – радостно вмешался Гриша. – Посмотри, солнце садится…»
Дадон закрыл глаза. Там, под веками, уже ночь. И шелковое покрывало лежит у ног, и, наверное, ткнувшись в него лицом, еще можно уловить запах… Нежный, уходящий, прощальный запах зеленого яблока…
«Посмотри на нас, отец».
Не просите, мальчики, молча взмолился Дадон. Я не могу смотреть в глаза вам, их выклевали вороны, да и не осмелился бы я… Мой дом сгорел, мой небесный дворец замаран кровью, имя вашей матери стерлось из моего сердца… Тот, в колпаке, ловец душ, знает, что всякий человек сам себе ловушка… А она, ловушка во плоти, искушенное зло, она носила в себе человека… как плод… Девочка моя…
«Отец, посмотри на нас! Только посмотри!!»
…Старый несчастный дурень.
Крики, толчея, стони глоток, одновременно схватившие воздух. Проплешина в людной площади.
И на эту проплешину с грохотом рухнул петушок.
Да так грянулся оземь, что опали прочь остатки позолоты, обнажая серую сталь – и сложный, навек застопорившийся механизм.
…Никогда не знаешь, где тебя подстережет неприятность.
Скатываясь с моста, фургон угодил колесом в выбоину, старенький кузов содрогнулся, и Гай ясно услыхал грохот опрокинувшейся клетки. Пришлось чертыхнуться и остановить машину.
Стояло июньское утро, от реки тянуло рыбой, но не противно, как это бывает на общей кухне, а свежо и вкусно, будто на рыбалке, когда вода лежит зеркалом и упругое рыбье тело прыгает в росистой траве. В кустарнике у самой дороги сидела и рассуждала незнакомая зеленоватая птаха, и монолог ее настраивал на миролюбивый лад; Гай прищурился на невысокое солнце и с удовольствием подумал о длинном и спокойном дне, который принадлежит ему от этого вот утра и до самой ночи, весь день неспешная дорога, потому как торопиться некуда…
