— Да, только тогда, на Гумилеве, все его евразийство как началось, так и закончилось. Сейчас он апологет квартирного бизнеса. У него можно все узнать по поводу размена, обмена и так далее.
— Кажется, мне больше незачем.
— А кстати, помнишь, когда-то мы с тобой говорили, что если бы встретили этого Охотина, то с удовольствием дали бы ему по физиономии. Помнишь? Не знаю, как ребята, но мы с тобой хотели разобраться с ним самым мужским способом.
— Помню. Это было бы вполне по-философски.
— Да. Особенно если философы — женщины. Что касается меня, то моя философия давно находится между стиральной машиной и газовой плитой. С тремя детьми может быть только одна философия. А вообще, все получилось не совсем так, как представлялось. Знаешь, мне кажется, что когда-то, в самый разгар моего интереса к тайнам мироздания, где-то между философией жизни и философией всеединства вдруг произошел взрыв. И меня накрыло взрывной волной. А когда я выбралась, оказалось, все в мире изменилось. И вот с тех пор у меня, наверное, последствия контузии… — Лариса засмеялась. — И я с тех пор боюсь всех этих философских построений и систем, мне кажется, что они взрывоопасны… Хотя они тут ни при чем. Наверное, хорошо, что рухнул тот мир, который был до взрыва, но взрывная волна… А что касается Охотина, — она секунду помолчала, знаешь, за прошедшие годы я стала помягче. Честно говоря, не знаю, что теперь с ним делать.
* * *
На следующий день было много работы. Верстался номер, за это время несколько раз зависал компьютер, в последний момент были обнаружены опечатки, и в конце концов около девяти вечера удалось все закончить. Еще раз все пролистав, Ирина и Максим пошли пить кофе.
Они спустились в бар, где всегда вечером было много народу. Заняли столик в глубине зала, где обычно обсуждали текущую работу.
— А что, этот Охотин, новый сотрудник, действительно твой старый знакомый? — спросил Максим.
— Да, — грустно ответила она.
Она рассказала о том, что когда-то был кружок — нечто вроде самодеятельного философского клуба, где велись самые скучные по нынешним временам разговоры о смысле жизни, об истине, о книгах и так далее. Не все, конечно, собирались всерьез становиться философами, просто гуманитарной молодежи того времени такое времяпрепровождение представлялось вполне достойным. И, конечно, не обходилось без книг «тамиздата» и «самиздата». Приходил туда и Охотин, приходил и слушал, а потом сообщил в ГБ. Вероятно, он обо всем сообщал с самого начала, но никто этого не замечал, так как среди членов кружка не было профессиональных конспираторов. Конспираторами становились потом, после первого столкновения с гэбэшниками, но это отдельная история…
