– Ты путешествовал?
– Он и за это заплатил, потому что и это он считал ненужной тратой сил и денег. Кроме того, я учился хорошим манерам, и довольно успешно, как ты успела заметить. Вчера я не ставил ноги на стол и не хрюкал.
– Я не сомневалась!
– Слишком поздно воскрешать умирающую веру в меня, принцесса.
– В душе я всегда считала тебя порядочным человеком, самым лучшим!
– О, принцесса, – поморщился он, – кто, как не ты, десять минут назад обвиняла меня в низости? Считаешь, если криминальные гены заложены во мне, неважно, насколько упорно я стараюсь их подавить?
– Нет, я бы знала.
– Ты и представления не имеешь, как низко может пасть человек, – рассмеялся Деметрио.
– Замолчи. У меня есть свое мнение, и если бы ты был так плох, я бы не подарила тебе свою девственность.
– Смею поинтересоваться, почему?
– Моя гордость не пострадает, если я тебе напомню: я люблю тебя. Поэтому я готова была вцепиться в горло любому, кто бы сказал против тебя хоть одно слово. Я хотела защитить тебя.
– Меня не нужно защищать, – бросил Деметрио. – Я не привык прятаться за женскую юбку. Поэтому отправляйся прямиком на виллу бабушки, а еще лучше – возвращайся в Штаты и забудь меня.
Натали почувствовала, как ее сердце разрывается на тысячу кусочков. Щеки ее сделались пунцовыми, горло судорожно сжалось.
Натали осторожно поднялась с кушетки.
– Думаю, мы все друг другу сказали, – с тихим достоинством выдавила она и стремительно выскочила из комнаты.
Весь оставшийся день Деметрио не находил себе места. К вечеру он был пьян так, что не помнил, как добрался до спальни, и утром проснулся на полу с дикой головной болью.
Продолжительный душ, аспирин и обжигающий крепкий кофе избавили его от молоточков в голове, но не от сердечной боли и тоски. Деметрио знал женщин, которые были бы счастливы согреть ему постель, но они не могли дать ему душевного комфорта.
Без Натали моя жизнь пуста.
– Твой хозяин – идиот, – сказал он Пиппо, лежащему в углу кухни.
Ее кухни.
Деметрио прикрыл глаза, силясь вспомнить, когда перестал думать о вилле как об орудии мести всем тем, кто его не уважал, и стал воспринимать ее как место, где ему хотелось жить с Натали?
Здесь они впервые занимались любовью, здесь она не побоялась запачкать грязью свои белые руки, восстанавливая сад его бабушки, здесь она радовалась изобретению стиральной машины, когда Пиппо оставил грязные следы на ее белоснежных шортах…
Влюбиться в нее было очень легко, а разлюбить невозможно.
