– Сказал тоже – в керосин! Употребляют сложный химический раствор, – снисходительно объяснил Витя Большой.
– Действительно! – подтвердил Номер Второй. – Капитан весьма любезно обещал нам помочь. У них там, кажется, любую тайну берутся разгадать. Идемте.
– А как же камень обратно не вложили в башню, – вспомнил Витя Большой.
Словом, в милицию пошли не все: те мальчики, которые уже там побывали, отправились вставлять камень на место.
…Мы ввалились в кабинет капитана.
Капитан, чуть снисходительно улыбаясь, сказал, что он завтра едет в Москву, взял письмо и обещал передать его для расшифровки в Московский научно-исследовательский институт судебной экспертизы.
Почему Соня заснула стоя?
Мы – изыскатели, шагаем по большой дороге. Освежающий ветер дует нам в лицо.
Идти легко, груза в наших рюкзаках совсем немного. Кроме теплой одежды, у меня за спиной одна аметистовая жеода. Прочие геологические образцы распределены между всеми пионерами.
Магдалина Харитоновна давно уже помирилась с Люсей. Сейчас обе они идут сзади и обсуждают, как будут писать отчет о туристском походе в Любец. В отчете полагается проставить множество цифр: пионеро-километров пройдено столько-то, пионеро-единиц осмотрело музей и кремль столько-то, найдено геологических образцов столько-то. И я и Соня тоже очутились в отчете – так будет больше этих самых пионеро-единиц.
Последние деньги мы проели в чайной, сейчас у нас с собой только две буханки ситного.
– Привал! Посидим немножко! – предлагает Люся.
Мы садимся на горке близ дороги. Вдалеке едва виден Любец. Башни кремля от заходящих солнечных лучей окрасились в нежные розовые тона. Как четко вырисовываются с нашей высокой горы на фоне светло-лилового неба острые шпили башен, колокольни, две высокие трубы бутылочного завода, зелень садов!..
Женя-близнец, тот, что с черным ремнем, подполз ко мне.
– А можно такую картинку нарисовать? Чтобы кремль весь розовый, а облачка золотенькие? – шепнул он.
– Можно, – ответил я. – Это ты хотел бы нарисовать?
– Нет, я так. – Мальчик явно смутился.
Люся разрезала буханки на равные маленькие кусочки. А ведь следующая еда – только дома.
И снова в путь. Прощай, Любец, прощай, розовый город! И снова ветер дует нам в лицо. Ветер, ветер, расскажи нам, где спрятан портрет!
Мы вошли в мелкий сосняк. Сразу потянуло вечерней прохладой, начало темнеть. По краям полянок за кусты бересклета цеплялись полупрозрачные хлопья тумана. То тот, то другой из ребят замедлял шаги, доставал из рюкзака курточку
