— Кусок не лезет в горло, — честно призналась она.
— Ну тогда хоть глоток вина, — и подал знак слуге с золотым кувшином сладкого паглийского вина. Но, увидев, как мадонна Фульвия замотала головой, герцог остановил его. — Подожди, — и подозвал пажа. — Чашу из агата для мадонны Фульвии, — паж, поклонившись, бросился выполнять приказ.
Губы девушки пренебрежительно изогнулись.
— К чему такие предосторожности, — ибо чаши из агата разлетались вдребезги, если в них попадал яд. — Я уверена, что вы меня не отравите, да и не боюсь яда.
— Это мне известно, — покивал герцог. — А кроме того, вы сегодня показали нам, что знаете, как его применять.
От спокойных слов герцога мадонну Фульвию бросило в жар. Лицо залила краска, сменившаяся затем мертвенной бледностью. Наверное, только тут она осознала, что жаловаться ей не на что. Она же — отравительница, пойманная на месте преступления, а потому вполне заслужила ту суровость, с которой, несмотря на внешнюю вежливость, обходился с ней Борджа.
Вернулся паж, поставил перед ней чашу. Виночерпий по кивку герцога наполнил ее до краев, и под взглядом Борджа мадонна Фульвия выпила вино, дабы успокоить расшалившиеся нервы.
Но блюда, которые ставили перед ней, оставались нетронутыми. Не реагировала она и на шутки герцога. Взгляд ее не отрывался от дверей в конце зала. Текли минуты, а с ними росло и ее нетерпение. Почему же они не приходят, чтобы положить конец этому рвущему ее душу спектаклю?
Пажи принесли серебряные тазы, ведро с водой, полотенца. Дамы и кавалеры ополоснули руки, и тут же, без предупреждения, но, несомненно, следуя отданному заранее приказу герцога, двери, которые сверлил взгляд мадонны Фульвии, распахнулись, и меж двух вооруженных солдат возник ее посыльный, верный Марио, уставший, в заляпанной грязью одежде.
Оживленный разговор за столами стих, все смотрели, как Марио, сопровождаемый солдатами, идет меж столов. Вот он остановился перед герцогом, но обратился не к нему, а к своей госпоже:
— Мадонна, ваше указание выполнено. Я привез мессера Маттео.
Наступившую тишину разорвал смех Чезаре.
— Святой Боже! Разве его нужно было привозить?
— Да, мой господин.
Взгляд герцога скользнул по придворным.
— Вы слышали, — он возвысил голос. — Сами видите, сколько высокомерия в этих Орсини.
Орсини не может прийти сам, его должны привезти, чтобы его возлюбленная избежала уготованной ей судьбы. — Ведите его сюда, — распорядился он.
Но Марио не спешил повиноваться. И смотрел он не на герцога, но на мадонну, ожидая ее подтверждения. И лишь когда она кивнула, повернулся и направился к выходу.
