Рафаэль принес котелок с бульоном и тарелочку с краюхой хлеба. Затем — серебряный таз и полотенце. Но Панталеоне оставил их без внимания. Он привык жить в военных лагерях, а не дворцах, и мытье рук перед едой относил к излишествам.
А потому сразу принялся за еду, не сводя глаз с пажа, ибо решил, что тот может рассказать ему немало интересного.
— Ты вот сказал, что тебя послали ко мне из-за того, что в Пьевано мало мужчин. Почему так? Граф Альмерико знатен и достаточно богат, чтобы не испытывать недостатка в слугах. В чем же дело?
Паж уселся на кровать в ногах Панталеоне.
— Откуда вы родом, мессер Панталеоне?
— Я? Из Перуджи, — ответил кондотьер.
— Разве в Перудже не известно, что граф Альмерико превыше всего ценит покой и книги? Его более волнует Сенека, чем какой-либо тиран в Италии.
— Волнует кто? — переспросил Панталеоне.
— Сенека, — повторил мальчик.
— Кто это? — имя это Панталеоне, несомненно, слышал впервые.
— Философ. Мой господин любит всех философов.
— Тогда он полюбит и меня, — Панталеоне допил остатки бульона. — Но ты не ответил на мой вопрос.
— Наоборот, ответил. Я же сказал, что мой господин не содержит двора, приличествующего его высокому титулу. У него только четверо слуг.
— Пусть так. Одного-то он мог выделить мне.
— Не получилось. Винченцо, который помогал вам добраться до постели, его личный слуга. Джанноне присматривает за лошадьми. Андреа мадонна послала в предместье по какому-то делу.
— Ты перечислил трех, а всего-то их четверо.
— Четвертый Джуберти. Но Джуберти как в воду канул. С неделю как исчез.
Панталеоне задумчиво разглядывал потолок, отметив про себя, что исчезновение Джуберти по времени совпадает с бегством Маттео Орсини. Отсюда возникал естественный вопрос, а нет ли прямой связи между двумя этими событиями?
— Ты хочешь сказать, его рассчитали?
— Вряд ли. В этом-то и загадка. В то утро в замке поднялась суета, а потом Джуберти я не видел. Но его не рассчитали, потому что все его вещи были на месте, когда я заглянул к нему в комнату. И его не отправили из Пьевано с каким-то поручением, потому что лошади остались в конюшне. Более того, и это еще одна загадка, разрешить которую мне не по силам, число их увеличилось на одну. После исчезновения Джуберти я насчитал в конюшне семь лошадей вместо обычных шести. Я пошел пересчитывать их, чтобы удостовериться, уехал Джуберти или нет. В колдовство я не верю, поэтому сомневаюсь, что Джуберти обратился в лошадь. Появись в конюшне осел, я бы поверил в такое превращение, но лошадь слишком умное животное. Так или иначе, мы потеряли двуногого и приобрели четвероногого. Объяснения я не нахожу.
