Все как на Земле.
Федор Федорович успокоился и принялся за обед. Все хорошо, вот только жаль ему было пирожков с яблочным повидлом, которые вместе с чемоданом и двубортным костюмом были сданы перед стартом в камеру хранения межгалактического звездолета.
Тем временем пожар еще не завершился – хуже того, он разгорался в непредусмотренную Варварой Степановной сторону. Неизвестно, откуда взялся в этой местности ветерок – наверно, случайно залетел, бездельник, поглазеть на огонь. Прилетел и дунул в сторону мусорника. Тот в ответ немедленно возгорелся позапрошлогодними листьями, разломанной тарой и всяким другим хламом, который всегда сопутствует приличному ледниковому мусорнику.
– Вова, туши его! – замахала руками Варвара Степановна. – Гаси!
Вова-электрик стукнул огнетушителем по твердой земле, но из пустого огнетушителя ничего не пролилось. Вова дал ему по голове кулаком, но огнетушитель лишь тихо-тихо зашипел, как потревоженная гадюка.
Зато мусорник подозрительно быстро сгорел... Или огонь ушел в глубь мусорника?
Ну, сгорел так сгорел. Сгорел и без помощи огнетушителя. Что и требовалось доказать. Это был мудрый мусорник, он все глотал.
Ничто не предвещало беды – книги догорали, мусорник слегка дымился, и, казалось, уже можно либо допивать третью бутылку спирта, либо расходиться по домам, либо сделать и то и другое. Но не зря тревожилась душа Варвары Степановны. Сгореть-то мусорник сгорел, но внутри него что-то такое явственно забулькало...
«Бульк-бульк-бульк...» – как в еще бездействующем, но уже готовом к извержению вулкане.
Опять подул ветерок...
Как вдруг из мусорника клубами повалил такой черный дым, «что аж синий!», как говорила впоследствии Варвара Степановна.
– И такой вонючий, что господи помилуй! – докладывала она авторитетной комиссии на следующий день после экологической катастрофы. – И чем дальше, тем страшнее: бульк-бульк-бульк!... У меня аж сердце оборвалось! Как в смоляном котле у чертей в пекле!
Ветерок сначала поиграл этим чертовым дымом, погонял его по Райцентру, а потом скрутил дым в лохматый собачий хвост и направил его прямо в морду Дома на набережной – на фасад, то есть. И стал водить черным хвостом по фасаду, как маляр-художник кистью: туда-сюда, сюда-туда...
Все, кто наблюдал пожар на бывшей набережной, разбежались, затыкая носы от вони; остальные, наоборот, бежали на запашок со всех концов райцентра. Их обгоняли пожарные, но вонища не позволяла приблизиться к эпицентру извержения. Подвезли противогазы. Натянув их, пожарники направили струю на мусорник, но этим только спровоцировали его подземные силы на новую пакость: мусорник тут же выдал такую черную дымовую завесу, что Дом на набережной погрузился «во мглу», как сказал бы Герберт Уэллс.
