Желая смягчить гнев князя и расположить к себе короля польского, киевляне понесли на княжий двор богатые подарки, и не прошло нескольких часов, как просторный двор был завален грудами собольих и куньих шуб, яркими тканями, искрившейся на солнце золотой и серебряной утварью. Все это валили у ног победителя с мольбою о пощаде и милости.
— Видно, ты порядочно насолил киевлянам, — сказал король Изяславу, — если они так низко тебе кланяются.
— Как видишь, кланяются, — отвечал князь, — но я не особенно верю их поклонам… Знаю я их!
— Боишься? — пошутил Болеслав.
— Не боюсь, а знаю! — подчеркнул князь. — Кажется, все спокойно, да только крикнет кто-нибудь: «Зачем впустили этого рыжебородого в Киев? Хотите, чтобы он тиранил ваших детей и грабил ваше добро? Да разве не найдется лучших князей?» — и этого будет достаточно, чтобы все изменилось… Тут тебе и готов бунт, искра брошена, народ повалит на вече и станет орать.
Болеслав усмехнулся.
— Ты ссоришься с народом — сказал он, — а у меня неприятности с панами да князьями. Народ добивается только ласки, спокойствия и справедливости, а паны да князья требуют денег, должностей, положения, власти. Народ должен работать на них, потому что панство любит легкий хлеб и не любит работать.
Приближался вечер. Большая часть войска уже была расставлена по квартирам. Для Болеслава и приближенных Изяслав определил Красный двор над Днепром; король намеревался отправиться туда только завтра, а первую ночь переночевать на княжеском дворе.
Не успело еще все успокоиться на княжеском дворе, как князю доложили, что на Подоле ударил вечевой колокол.
— Я ожидал этого! — сказал князь, обращаясь к королю. — Видишь, не долго пришлось нам ждать…
Посланный на вече отрок вернулся и доложил:
— Киевляне боятся ляхов, милостивый княже, и желают, чтобы ты приехал на вече и поручился за их безопасность… Иначе угрожают взбунтоваться все до последнего человека и драться с войсками до тех пор, пока всех ляхов не перебьют.
Выслушав отрока молча, Изяслав отослал его.
— Ну вот видишь, — обратился он к Болеславу, — мы не ограждены от опасности, пока еще нет спокойствия!
— Ты слишком уж много позволил Мстиславу, — задумчиво отвечал король.
— Этого не воротишь… Знаю, они боятся не столько ляхов, сколько вот этой руки!
При этом князь поднял свою руку.
Настало минутное молчание.
— Надо тебе, милостивый король, — продолжал он, — съездить к ним… Скажешь им словечко и убедишь, что приехал ко мне как гость и что скоро уедешь… словом, скажи, что хочешь, только бы успокоить крикунов, иначе придется собирать войско…
