— Где же половцы? — с гневом спросил княжич.
— С рундука не видно! — отвечали ему.
— Спроси дружину! — кричали иные.
— Князь держит дружину не для нас, а для дударей да плясунов, — пошутил кто-то.
Мстислав побагровел.
— Чего вы кричите, бараньи головы… Не вам, дубье, приказывать князьям! Не ваше это дело!
— Наше, потому как он княжит у нас; когда он не будет княжить, тогда мы перестанем приказывать ему.
— Пусть даст нам коней и оружие, и мы обойдемся без князя и дружины.
Спор народа с Мстиславом принимал угрожающий характер, и разгневанный княжич вернулся к отцу, с которым начал о чем-то говорить, посматривая через ворота, не едет ли митрополит, чтобы успокоить чернь.
Между тем мятежники, не получая никакого определенного ответа от Изяслава, оскорбляемые княжескими отроками и дружинниками, выходили из себя; они неистовствовали и напирали на ворота княжеского двора.
— Дело принимает скверный оборот! — заметил князю его приближенный Чудин, всегда неразлучно при нем находившийся. — Народ остервеняется. Пошли караулить Всеслава.
Изяслав посмотрел вперед и увидел новую громадную толпу, приближавшуюся к Княжескому концу.
— Ну, вот и митрополит с крестом! — радостно заметил он.
А народ все громче ревел:
— Князь, давай коней и оружие или веди нас на половцев!
Гул голосов раскатывался громом.
— Плохо, князь, — сказал Чудин. — Пошли отроков в темницу и прикажи им сразить мечом Всеслава!.. Потому как он-то и есть причина всего зла.
Толпа, замеченная Изяславом вдали, приближалась к воротам; впереди ехал всадник без шапки и корзна, в грязном выцветшем кафтане, с густою бородою и длинными усами; позади него — верхом на лошадях и пешим ходом — толпа народа.
Изяслав еще раз взглянул в направлении всадника и толпы и вдруг нахмурился и побагровел.
— Это не митрополит! — воскликнул он. — Уж я знаю этого воеводу!.. Он служит не мне, а вечу…
Князь узнал ехавшего.
— Теперь уж поздно посылать отроков в темницу, — шепнул ему на ухо Чудин. — К тебе едет в гости Всеслав.
Лицо Изяслава налилось кровью, он теребил свою бороду.
— Не долго натешится! — вымолвил он и, выхватив меч из-за пояса, начал грозить им в сторону Бабьего Торга.
— Я вам покажу себя! — воскликнул он гневно. — Будете валяться во прахе у моих ног и просить прощения.
Голос князя дрожал, на губах показалась пена.
— Други и братья! — вдруг крикнул он дружине. — Кто верен князю, пусть идет за мною!.. Найдутся верные мне люди, которые приведут ко мне этих крикунов с петлею на шее.
