Три дня они были вместе, но потом проявилось различие в их природе. Со всеми прежде встречавшимися ей котами она довольно быстро расставалась. Как это обычно бывает у домашних кошек, между самцом и самкой не бывает долгой привязанности, и у кота нет отцовского интереса к произведённому им потомству. Но дикие коты проявляют обычно огромное внимание к кошке. Самец остаётся отцом в своём семействе и помогает добывать еду и воспитывать котят. Очень часто он остаётся при них до тех пор, пока молодые не начинают самостоятельную жизнь. Часто случается, что одна и та же пара создаёт новое семейство.
Теперь же одичавшая кошка ясно дала понять, что присутствие дикого кота нежелательно для неё. Когда он подходил слишком близко, она вступала с ним в яростную схватку, до конца выпуская когти и ощериваясь. Он защищался, но никогда не пытался поранить её. Часто он стоял невдалеке и глядел на неё с недоумением.
Иногда он приносил ей разного рода подарки — жирную полевую мышь или сурка, но она прогоняла его и уходила, и он перестал приносить ей еду.
Этой ночью, когда вот-вот должны были родиться её котята, она осторожно направилась к большому поваленному дереву, где в конусообразном дупле она приготовила себе логово. Лаз в дупло был как раз такой, что она могла в него пролезть. Дальше дупло расширялось до размеров небольшой норы и было утеплено шуршащими сухими листьями и гнилой корой. Как всегда, она подошла к логову кружным путём, дойдя сначала до ручья в сотне ярдов от него. У кромки берега она постояла и насторожённо осмотрелась. Удовлетворившись тем, что ничего опасного поблизости нет, она грациозной, хотя и отяжелевшей походкой вышла на отмель, где вода как раз покрывала концы её лап, и прошла вдоль берега до того места, где футов двенадцать отделяло её от поваленного дерева. На более высоком берегу с другой стороны бухты колоссальная гранитная скала вырастала из земли. Кошка мельком взглянула на неё и вышла из воды. Двух прыжков ей хватило, чтобы добраться до входа в дупло, и она вползла туда с трудом.
В тот момент, когда она исчезла, что-то шевельнулось под скалой. Зверь, припавший к земле у её основания и скрытый высокой травой, теперь поднялся и спокойно смотрел на поваленное дерево. Глубокое, мягкое урчание — странно тоскливый звук родился в нем. Потом он повернулся и ушёл, с высоко поднятыми кисточками ушей и маленьким, тупым, будто срезанным, хвостом, торчащим изысканно и самодовольно.