У девушки отлегло от сердца.
- Ах, как хорошо! - воскликнула она. - А то я уж было испугалась...
Парень снова обнял возлюбленную.
- Но, дорогая моя, раз ты любишь Святую Деву, тебе ведь хочется ее радовать?
- Естественно! Что за вопрос?
Он понизил голос:
- Тогда почему ты ее огорчаешь... воровством?
Она вырвалась из его объятий, на сей раз рассердившись по-настоящему.
- Ты назвал меня воровкой?
- Ну а кто же ты еще, моя красавица?
Пэмпренетта возмущенно вскочила.
- Ах, вот как? Я думала, ты привел меня сюда поговорить о любви, а вместо этого оскорбляешь!
Памела Адоль, или, как ее называли близкие, Пэмпренетта, была еще совсем девочкой, а потому расплакалась, словно малое дитя. Бруно Маспи никогда не мог спокойно видеть ее слез. Он взял девушку за руку и, притянув к себе, снова усадил на скамейку.
- Послушай меня, Пэмпренетта... Чем ты занималась с тех пор, как окончила школу?
- Но...
- Тс!.. Ты помогаешь отцу обманывать таможенников и тащишь все, что только можно стянуть на набережной.
- Ага, видишь? Сам же говоришь, я не ворую, а тащу!..
- В тот день, когда тебя схватят полицейские, они наверняка не станут заниматься подобными тонкостями... Или тебе очень хочется в тюрьму?
- Мне? Да ты что, Бруно, с ума сошел? Во-первых, легавые меня никогда не поймают! Они меня даже не видят...
- Зато видит наша добрая Богородица!
- Ну, тогда она не может не заметить, что я никогда ничего не беру у бедных!
Бруно вздохнул, понимая, что спорить бесполезно. Пэмпренетта была так простодушно аморальна, что и сердиться-то на нее он не мог. Парень поцеловал девушку.
- Так ты меня все-таки любишь? - шепнула она.
- Ну как же я могу тебя разлюбить, если люблю так давно?
Ничего другого Пэмпренетте и не требовалось. Уже забыв о причине недавней размолвки, она крепче прижалась к любимому.
- Расскажи мне, как мы будем жить, когда поженимся? - выдохнула она.
- Ну...
- Нет, сначала опиши мне день нашей свадьбы...
- Мы поженимся на Святого Жана... но для этого тебе ведь придется исповедаться?
- Ну и что? Представь себе, я трижды в год хожу на исповедь! А как же иначе?
Бруно подумал, что, если Пэмпренетта говорит правду (а она явно не обманывала - просто наверняка не считала грехом то, что принято называть таковым), отцу-исповеднику приходится слушать престранные вещи. Не догадываясь, о чем думает ее возлюбленный, девушка с жаром продолжала:
- Папа подарит мне чудесное свадебное платье, которое он привез из Италии, а мама обещала дать свое жемчужное ожерелье, знаешь, то самое...
