— Куда мы идем? — шепнул ей Коннел, догоняя ее. — Куда-нибудь в уединенное местечко? Как насчет вашего коттеджа? Мне очень понравилось в вашей спальне. Было весело.
Когда они скрылись из поля зрения всех остальных, оказавшись в небольшой кипарисовой аллее, Зои резко повернулась и холодно спросила:
— Что вы наговорили моему зятю?
— Ничего, — Коннел глядел на нее сверху вниз темными блестящими глазами. — Он знает только то, что вы сами сказали ему.
— Тогда почему он смеется?
— Полагаю, он находит вас забавной. Как и другие. Позвольте дать вам маленький совет. Если вы не хотите, чтобы люди интересовались вашей личной жизнью, не позволяйте им думать, будто вы хотите от них что-то скрыть.
Она замерла:
— И что же я, по-вашему, скрываю?
— Это уж вы скажите мне. Вам лучше знать, что вы от меня скрываете. — Он наблюдал за нею, его глаза, казалось, поддразнивали ее, и Зои покраснела еще больше.
— Я не знаю! И вы знаете, что я не знаю. Но вы-то знаете…
— Нет, я не знаю, — сказал с усмешкой Коннел. — А что, по-вашему, я должен знать? Неужели все так же прозрачно, как ваша блузка?..
Взбешенная подобными намеками, она с трудом выговорила:
— Прекратите играть словами! У меня не то настроение.
— Да ну! А мне так весело. Вы не любите игры, Зои? — Его тон был чарующе мягок и раздражающе настойчив. Но нет! Она не позволит ему сбить ее с толку!
— Нет, не люблю! И не уходите от разговора!
— Даже не пытаюсь. Разве мы говорим не об этом?
— Мы говорим о том, что вы сделали после того, как я заснула!
— Как я уже сказал Марку, что еще я мог сделать, кроме как отнести вас в кровать?
— Но вы не сказали ему, что осмелились раздеть меня! — Зои шипела, как разъяренная кошка.
Коннел блаженно улыбался, его глаза скользили по ее телу, тщательно изучая его дюйм за дюймом. В это взгляде было то, чего она боялась: воспоминание об удовольствии.
— Я не забыл, поверьте! Но вы ведь тоже не упомянули об этом, как я заметил.
Зои не отвечала, напряженно сжав губы.
— Вы смущены? — невинно спросил Коннел. — Вот уж никогда бы не подумал, что вас может беспокоить такая мелочь. Подумаешь, вас раздел мужчина!
— Вы… вы… н-не имели права! — запинаясь, произнесла она, гневно сверкнув глазами.
— Ну хорошо, может, и не имел, — примирительно заметил Хиллиер, — но не мог же я оставить вас спать одетой?
Она сглотнула, потом с трудом выговорила:
— И… и что потом?
Лицо его было спокойно, как горное озеро.
— Что вы имеете в виду? Боже, как она ненавидела его!
