— Ангел, останься.
Несмотря на лихорадку, в его голосе послышался своенравный оттенок, скорее приказа, чем просьбы. Пальцы Люка поглаживали и вместе с тем крепко держали руку незнакомки.
— Ты не сон. Ты не покинешь меня. Ангел. Ты моя.
Властный тон обжег Ариэль, казалось, мурашки побежали по телу.
Раскаты грома смешались с шумом дождя, Коконные стекла задрожали. Буря снова набирала силу.
Мужчина притянул ее руку к себе на грудь, и Ариэль почувствовала тяжелый медальон и жаркое тело. Темные влажные волосы щекотали ее ладонь.
— Останьтесь, — прохрипел Люк, глубокий голос стал вдруг неуверенным и уязвимым. Ариэль сглотнула, сухой ком, казалось, застрял в ее горле. Мужчине требовалась забота, и в данный момент она была его сиделкой. Или ангелом, если он нуждался в нем, чтобы выжить.
— Мистер Люк, вы должны отдохнуть.
— Вы останетесь, — он настаивал на сей раз более настойчиво. Под длинными ресницами Ариэль, казалось, уловила ярость, на светлые глаза легла свинцовая тень. Или все дело в лихорадке?
— Сэр, у меня нет выбора, — ответила она мягко. Ариэль старалась быть доброй, не замечать приказной тон. — Но вы позволите мне положить холодный компресс на ваш лоб? У вас страшный жар. Ваш друг ищет врача…
— Вы замужем? У вас есть дети? — Люк спрашивал в темпе перекрестного допроса. У него был явный акцент, возникший под влиянием французского и других языков. Высокомерие и привычки повелевать слышались в низком голосе, в тоне человека, которому повинуются.
Напуганная его настойчивостью, Ариэль покраснела и задрожала.
— Нет.
— Тогда вы моя… Мой ангел, — лихорадочно настаивал Люк, его пальцы почти до боли опять сжали хрупкое запястье. Он быстро зашептал низким, неровным, безнадежным голосом: — Моя жизнь ускользает… Прилягте рядом со мной. Позвольте мне приклонить уставшую голову на вашу мягкую грудь…
— Отпустите меня! — Ариэль сопротивлялась длинным сильным пальцам, державшим ее и привлекшим маленькую ладонь к своим губам.
— Мужчины умирали без женщины, которую могли бы обнять, утешить. Теперь, когда вы рядом, я не стану одним из них.
Горячие и сухие губы благоговейно ласкали тонкую кожу.
— Такая прохладная и мягкая. Ваши глаза подобны горному лесу… прохладному, зеленому, орекрасному. Я знаю, вы будете великолепны.
— Господи, мистер… мистер Люк, вы ведете себя не как джентльмен, — запинаясь, отбивалась она, боясь, что он затащит ее в постель.
— Иди ко мне, mi mujer[1]. Тогда я усну… Быстрым движением Люк нагнулся, скользнул рукой к ее коленям и поднял на кровать. Он прижал Ариэль к себе, одной рукой крепко обнимая, а другой ища грудь.
