И когда он вошел в комнату Ньюна, охранник снаружи повернулся к нему спиной: не часто Дункан мог наслаждаться подобным уединением.
Он коснулся мри, наклонился и позвал его, все еще лелея надежду, что в самый последний момент у него будет возможность сделать иной выбор. Он снова получил довольно влиятельный пост; вернул столь необходимую благосклонность; избежал всех уготовленных ему хитрых ловушек; но когда он смотрел на худое, открытое лицо мри, никакого триумфа не ощущалось.
Как ему хотелось, чтобы Ньюну разрешили закрывать лицо; мри, скромные, гордые люди жили, скрываясь за вуалями. Проведя с Дунканом нескольких дней, Ньюн в конце концов почувствовал себя достаточно свободно, чтобы открыть ему свое лицо и начать говорить с землянином как равный с равным.
«Для нас нет иного пути, – сказал ему Ньюн, отказываясь от предложенной помощи: тогда мри еще мог выбирать. – Мы снова возродимся, как и прежде, или падем. Мы – мри; и это гораздо большее, чем название расы, Дункан. Это древний, древний путь. Это наш путь. И мы не изменимся.»
Теперь они уже почти не выбирали.
Дункан с горечью подумал, что лишь тот, кому они верили, мог предать их с такой тщательностью. Теперь он уже не сомневался, что они выживут – и за их свободу снова придется платить. И он – еще одно предательство – был готов выложить и то, что мри считали святынями. Так он покупал благосклонность подобных Боаз и Луису, все время мучаясь вопросом: во имя чего он все это делает? Мог ли Ньюн хотя бы попытаться понять его, или Дунканом двигал исключительно эгоизм?
– Ньюн, – нетерпеливо позвал он мри, страстно желая хотя бы ничтожного проблеска мысли в золотистых глазах, какого-то ободрения своим поступкам. Но Ньюн сегодня был где-то далеко: никакой реакции на имя или прикосновение руки.
Больше задерживаться Дункан не мог. Он попятился, все еще лелея надежду.
Ничего не произошло.
Пилот ему не требовался: с управлением он мог справиться сам. Но, поднявшись на борт, он обнаружил, что в пилотском кресле устроился рыжеволосый мужчина с эмблемами «Сабера» на рукаве. «ГАЛЕЙ, ЛЕЙТЕНАНТ» – извещала табличка на кармане.
– Извините, что задержался, – произнес Дункан. Приближался полдень, и воздух становился все более горячим. – Я, право, не знал, что полечу в компании.
Галей пожал плечами и запустил двигатель, вслушиваясь в пульсирующий ритм машины.
– Ничего. Здесь жарко, а внизу, возле опреснительного завода, настоящее пекло. Так что уж лучше я полетаю.
