Немного погодя начали приходить поздравления от разных служб «Флауэра» – от охраны, от биологов; от доктора Луиса, седовласого главного хирурга, который заботился о Дункане, пока тот находился в лазарете на борту разведывательного корабля. Луис очень хорошо относился к Дункану. Именно с его молчаливого согласия Стэн каждый день бывал на «Флауэре», несмотря на то, что мог бы проходить все эти процедуры в Номе, подальше от мри. Именно Луис сдерживал не в меру рьяных исследователей; не позволил мри умереть, когда остальные врачи опустили руки, считая это невозможным. Этому человеку Дункан доверял. Остальные приветствия были более официальными, и среди подчеркнуто вежливых слов сквозила холодность.
Всемогущий ставленник губернатора – таким он внезапно предстал перед учеными, вторгся в то, что было дорого их сердцам – чужак, ничего не смыслящий в исследованиях и работах, ради которых эти штатские забрались в такую даль, к пограничным мирам. Дункана не удивило их негодование. Им хотелось, чтобы его власть распространялась лишь на изменение условий жизни мри, а вот угрожать другим проектам он не мог. Первого он сам искренне желал; во втором сомневался, потому что это было излишне и неблагоразумно. Ставроса же нельзя было назвать человеком слишком щедрым – губернатор, скорее, ничего не делал просто так.
Дункана нацеливали на кого-то или на что-то; Стэн начал опасаться, что так оно и есть. Он снова понадобился старику и чувствовал себя послушным орудием в новой тайной войне против кого-то из врагов Ставроса – был ли то регул, какое-то состязание между штатскими и службой губернатора, или еще нечто более запутанное, включающее все вместе.
Сейчас, вырвавшись из-под опеки Ставроса, Дункан вновь обрел способность думать. Доверительный тон старика, который подхватывал человека, целиком отдавая его в руки Ставроса, больше не мешал ему, и все же Дункан чувствовал неодолимое желание отбросить свои подозрения и схватить приманку – ведь старик предлагал ему все, чего Стэн хотел, все, что для него имело значение.
Наваждение: Ставрос позвал его.
Дункан отозвался и пошел.
Утром на столе у дежурного по «Флауэру» Дункана поджидало множество сообщений от начальников подразделений, которые хотели бы встретиться с ним. Дункан почувствовал беспокойство. Он отложил бумажные дела и перво-наперво спустился в медицинскую секцию, думая о мри, чтобы, как всегда, удостовериться, что с ними все хорошо и им настолько спокойно, насколько это вообще возможно в подобных условиях – ну и, главным образом, что ни один не в меру рьяный исследователь не решил напоследок поработать с ними, прежде чем на любые эксперименты будет наложен запрет.
