– Остальные дневники он, наверное, сжег перед смертью. Если помнишь, Мустафа предсказал день и час его кончины.
Сайлас улыбнулся:
– Похоже, ты окончательно поверила в существование Мустафы!
– Я готова поверить во все, что угодно. – Дэни осторожно дотронулась пальцем до мраморной обложки. – Страшно открывать!
– Может, ты и права – Моррис не хотел, чтобы его дневники кто-то читал.
– За исключением этого. Иначе он сжег бы и его. Но он велел нам его найти!
– Может быть, он имел в виду не дневник. Он сказал: “Найдите его!”
– Не дневник? Что же тогда?
– Не знаю. – Сайлас устремил взгляд в пространство. – Черт побери, Моррис, ты ведь мог переслать свой дневник кому-нибудь из нас по почте!
– Мог. – Дэни готова была поклясться, что голос, который она слышала, был голосом Морриса. – Но это было бы не так интересно.
– Интересно? – поморщилась Дэни. – Но это тебе, Моррис. А мы себе здорово потрепали нервы.
– Скажи ему, – усмехнулся Сайлас, – все, что ты о нем думаешь!
– Что я о нем думаю? – Теперь, когда вожделенный дневник был наконец у Дэни в руках, все эти загробные разговоры почему-то казались ей смешными. – Что я о тебе думаю, Моррис? Ты умнейший, добрейший, щедрейший человек, но шутки твои – уж извини – не всегда удачны. Все это, Моррис, перестало быть смешным после того, как к нам заявился третий из твоих ужасных родственничков. А когда мы оказались взаперти в кладовке, я чуть от страха не умерла! А Лестер и Эрни, стрелявшие в Сайласа? Ведь они могли его ранить. И это было бы на твоей совести.
– Поделом ему! – очень довольный произнес Сайлас. – Пусть слушает! Учиться никогда не поздно!
– Не знаю, – пожала плечами Дэни, – слышал он меня или нет, но после того как я высказалась, мне стало легче.
Кофе сварился. Наполнив большие кружки, Сайлас и Дэни сели рядом.
– Пусть один из нас читает вслух, – предложила Дэни, – а другой слушает. Итак, кто? Ты или я?
– Может быть, каждый будет читать про себя?
– Хорошая идея.
Почерк у Морриса оказался на редкость четким и разборчивым, Моррис сам как-то сказал Дэни об этом: “Я родился в эпоху, когда люди еще не разучились красиво писать”.
На первой странице значилось: “Сайласу и Дэни”. Сомнений больше не оставалось, дневник предназначался им.
“Простите меня за то, что заставил вас поискать эту тетрадку, – писал Моррис, – но я хотел, чтобы прежде, чем вы ее прочтете, прошло какое-то время и вы получше узнали друг друга.
Я начал эти записи в тот день, когда мне впервые явился призрак девушки. С тех пор он начал являться мне регулярно. Возможно, вы его тоже видели…”
