— Но хуже всего было, — сказал дедя, разливая по рюмкам бренди, когда мы решили познакомить его с религией. Он придумал такой немыслимый культ, что мы не знали, как с этим покончить.
— А больница, — подхватила бабушка. — Это была твоя идея, Нельсон…
— Оставим этот разговор, — помрачнел Нельсон. — Стэнли, я уверен, он неинтересен.
Пакстон, поняв намек, переменил тему:
— Я хотел спросить вас, бабушка, какие картины вы пишете. Нельсон, насколько я помню, никогда об этом не говорил.
— Пейзажи, — сказала славная старушка. — Я экспериментирую.
— А я ей толкую, что это неправильно, — заявил дедя. — Экспериментировать не положено. Наше дело — соблюдать традиции, а не выдумывать что кому заблагорассудится.
— Наше дело, — обиделась бабушка, — не допускать технического прогресса, но это не значит, что нам не дозволен прогресс в чисто человеческих делах. А вы, молодой человек, — обратилась она за поддержкой к Пакстону, — разве не такого мнения?
Пакстон, очутившийся между двух огней, ответил уклончиво:
— Отчасти. В политике мы, естественно, допускаем развитие, но периодически проверяем, насколько оно логично и соответствует принципам человеческого общества. И мы не позволяем себе отбросить ничего из старых приемов, какими бы отжившими они не выглядели. То же касается и дипломатии. Я кое-что в этом смыслю, потому что дипломатия и политика взаимосвязаны и…
— Вот! — сказала бабушка.
— Знаете, что я думаю? — мягко сказал Нельсон. — Мы запуганы. Впервые в нашей истории человечество оказалось в меньшинстве, и мы дрожим от страха. Мы боимся, что среди великого множества существующих в Галактике разумных существ человеческий род затеряется, утратит свое лицо. Мы боимся ассимиляции.
— Ошибаешься сын, — возразил дедя. — Мы не запуганы, мой мальчик. Мы просто чертовски дальновидны, вот и все. Когда-то мы имели великую культуру, и зачем нам от нее отказываться? Правда, большинство современных людей приспособилось к галактическому образу жизни, но это еще не значит, что такой путь наилучший. Когда-нибудь мы можем захотеть вернуться к человеческой культуре или использовать какие-то ее разделы. И, чтобы этот путь навсегда остался открыт для нас, нам необходим Проект Продолжения. Заметьте, это важно не только для человеческого рода — какие-то аспекты нашей культуры могут когда-нибудь очень и очень пригодиться всей Галактике.
— Зачем тогда держать сам проект в тайне?
— Я не считаю это тайной. Просто никто не обращает особого внимания на человечество, а на Землю — и вовсе никакого. Человеческий род против всех остальных — так, мелочь, а Земля — одряхлевшая планета, о которой и говорить не стоит. Вы когда-нибудь слышали, что наше дело — тайна? спросил он Пакстона.
