— Чем же она напутана?
— У Карла револьвер. — Говорила она тихим, несчастным голосом.
— Вы уверены?
— Так сказал человек, который видел его.
— Как вы считаете, он может воспользоваться оружием?
— Не думаю. Я волнуюсь не из-за него, а из-за других — что будет с Карлом, если начнется стрельба.
— Другие — это кто?
— Джерри, шериф и его помощники. Они всегда подчинялись приказам Холлманов. Я должна пойти, разыскать Карла и поговорить с ним до того, как Джерри вернется на ранчо.
Но она не двигалась с места. Она словно одеревенела — стояла, прислонившись к стене, сцепив пальцы опущенных рук и от напряжения не могла сделать ни шагу. Когда я прикоснулся к ее локтю, она отпрянула:
— Да?
— Меня ждет такси. Я подвезу вас.
— Нет. Такси стоит денег. Мы поедем на моей машине. — Она подняла сумку и зажала ее под мышкой.
— Куда поедешь? — прокричала миссис Глей с верхних ступенек лестницы. — Ты куда собралась? Ты не оставишь меня одну.
Миссис Глей вихрем спустилась вниз. На ней было нечто вроде утреннего туалета, взметнувшегося складками за спиной, наподобие хвоста растрепанной кометы. Она покачнулась и тяжело привалилась к колонне. — Ты не можешь оставить меня одну, — повторила она.
— Извини, мама. Я должна поехать на ранчо. Карл там, так что тебе нечего волноваться.
— Нечего волноваться, хорошенькое дельце. Я волнуюсь за собственную жизнь, всего-навсего. И в такую минуту твое место должно быть рядом с матерью.
— Ты говоришь ерунду.
— Разве? И это когда я прошу всего лишь капельку любви и сострадания от родной дочери?
— Ты получила все, что у меня есть.
Молодая женщина отвернулась и направилась к двери. Мать последовала за ней, неповоротливый призрак, оставляющий за собой складки пожелтевшей материи и могучий запах сен-сена. То ли ранние возлияния начали с запозданием оказывать свое воздействие, то ли она хранила наверху еще одну бутылку. Она пустила в ход свою последнюю мольбу или угрозу:
— Я пью, Милдред.
— Я знаю, мама.
Милдред открыла дверь и вышла на улицу.
— И тебе все равно? — выкрикнула ей вслед мать.
Миссис Глей, стоя в дверном проеме, повернулась ко мне, и я прошел мимо. Свет, падавший из окна над дверью, делал ее лицо по-молодому розовым. Выглядела она, словно шаловливая девочка, которая пыталась решить, стоит забиться в истерике или нет. Я не стал дожидаться, какое решение она примет.
