— И я тоже. Видишь ли, я знаю, что случилось с моей женой.
— Ты вспомнил?
Брет ответил не сразу. Ей показалось, что все зависит от этого ответа. Стрелка спидометра перешла отметку в семьдесят миль и стала колебаться в районесемидесяти пяти. Ветер отчаянно трепал его волосы, но лицо оставалось невозмутимым, будто каменное.
Изменится ли у него выражение лица, если машина слетит с дороги и перевернется, угодив в канаву? На какое-то мгновение Паула позволила себе подумать о том, чтобы вильнуть в последний раз рулем и предоставить обоих слепой участи массы, мощности и скорости. Ясный, ветреный день вроде этого был не хуже других, чтобы умереть. Это было бы последним жестом ее уходящей молодости.
Но еще толком не осознанная шальная мысль была смыта поднявшейся из глубины души волной надежды. В воображении Паулы промелькнула картинка будущего, когда она заживет с мужем в домике с садиком и лужайкой, на которой будут играть дети и собачки. Ее нервы основательно зацепились за устойчивость воображаемого домика и за еще не свершившееся замужество, когда она нажимала правой ногой на тормозную педаль. Она съехала на обочину и остановила машину. На мгновение показалось, что остановился весь мир. Что окружавшие их холмы ждут лишь сигнала, чтобы двинуться опять.
— Ты это вспомнил?
— Я не помню, как она умерла. Но помню, как женился на ней в Сан-Франциско.
— Откуда ты узнал, что она умерла? Тебе сказал об этом доктор Клифтер?
— Он дал мне вот это.
Брет показал ей сверток вырезок, и она почувствовала себя как мечтательница, чей повторяющийся кошмар неожиданно и невероятно стал частью реального мира. Она посмотрела ему в лицо и с дрожью подумала о том, что могут скрывать эти остановившиеся глаза.
Он испытывал глубокое чувство жалости к своей погибшей жене и гложущий стыд. Он подвел Лоррейн и в жизни, и в смерти. При жизни обрек ее на изнасилование и убийство. После смерти забыл о ее существовании, девять месяцев провел уютно и удовлетворенно в животном мире без памяти, предаваясь детским мечтаниям о счастье с другой женщиной. Но непоправимое прошлое, более роковое, чем любое предопределенное будущее, которое не может измениться и обязательно наступит, — это прошлое неожиданно навалилось на него из-за угла.
— Это случилось, как здесь описано? — Указательным пальцем правой руки он постучал по газетным вырезкам, которые держал в левой руке. Она взяла их и посмотрела на них, но была так расстроена, что не могла ничего прочитать, кроме заголовков.
