— Вы можете выбирать курс лечения по своему усмотрению. По закону вы свободный человек...
— Не хочу быть неблагодарным, — прервал Тейлор. — Если у меня будет выбор, я приду.
— Очень хорошо. А тем временем будет неплохо, если вы ознакомитесь вот с этим. — Он вынул из кармана сверток вырезок и протянул его Тейлору. — Мы поговорим об этом на нашей следующей неделе.
Молодой человек уставился на сверток.
— Что это такое?
— Газетные отчеты о смерти вашей жены. Девять месяцев назад ее убили. С того времени началась ваша болезнь.
Брет вскочил и стоя смотрел на доктора. Радужные оболочки его глаз светились, подобно серым крутящимся колесикам.
— Кто убил ее?
— Убийца неизвестен и все еще находится на свободе. Когда вы прочитаете все эти вырезки, то будете знать ровно столько же, сколько и я.
— Теперь я понимаю, в чем заключалась тайна, — медленно произнес Тейлор. — Проклятые кретины!
— А теперь прошу извинить меня, — сказал Клифтер. — До свидания. Точнее, до встречи. — На кончике языка у него вертелась немецкая фраза, но он подавил желание произнести ее, как подавлял в себе все немецкое.
Брет так увлекся статьями, которые оказались в его руках, что даже не ответил. Взглянув в последний раз на его измученное лицо, Клифтер направился к двери. Внешне эти американцы, думал он, закрывая за собой дверь, оптимисты, вполне земной народ. Неумолкающие радиоприемники отгоняют от них одиночество; яркая реклама в пяти красках и хромированные ванные отпугивают болезни; похоронные учреждения, похожие на небесные палаты, отвлекают от смысла похорон. Но трагическая внутренняя жизнь продолжается. Тем сильнее, чем больше она отрицается, и тем насильственнее, чем тщательнее скрывается. Смерть бросает свою тень на красивые бородатые головы, на загорелые лица. Ему казалось, что Тейлор даже больше, чем другие, ввязался в нескончаемую схватку со смертью. Так пусть же он столкнется лицом к лицу со своим противником.
Стоял теплый для февраля день. Они ехали в машине, опустив верх. Приятно было снова оказаться на дороге, когда закончился последний, долго тянувшийся час в госпитале. Вещи Брета были уложены в багажник, выслушаны последние наставления заведующего Райта:
— Ему абсолютно не противопоказано умеренно развлекаться. Заниматься спортом, например плаванием и гольфом, это поможет ему восстановить уверенность в своих силах. Иногда можно сходить и в ночной клуб, но ему совершенно нельзя пить...
Когда они миновали отвратительные пригороды Сан-Диего и выехали на прибрежную автостраду, Паула развила большую скорость. Продвижение вперед сквозь упругий воздух создавало у нее иллюзию прогресса и надежды. Но она была разочарована поведением Брета. После многих месяцев жизни почти в заключении он, понятно, чувствовал себя неловко и смущенно, когда снова оказался на свободе. Заведующий Райт предупредил об этом. И все же ее беспокоило это упорное молчание, которое ставило под сомнение надежды и грозило испортить этот солнечный, великолепный праздник освобождения.
