— Я понимаю тебя, Чэз, но ты не можешь не справлять Рождество. Подумай о Сарите…
— Не вмешивай в это мою дочь! — помрачнел Чэз.
Но Шейн не собиралась сдаваться:
— Неужели ты и вправду думаешь, что тебе удастся вычеркнуть этот праздник из своей жизни?
Чэз равнодушно пожал плечами:
— Меня это устраивает.
— А меня нет. И Сариту тоже. Уверена, донья Изабелла не обрадуется, узнав об этом.
— Она ничего не узнает, потому что не будет встречать Рождество с нами.
— А как же я? Мне ты разрешишь быть с вами?
Или мои желания не в счет?
— Я еще не решил. Скажи, ты беременна? У Шейн перехватило дыхание, на глазах выступили слезы, «Чэз изменился: он не такой, каким был девять лет назад, — убеждала она себя. — Обстоятельства изменили его, сделав его сердце холодным как лед. Что же случилось? Что сделало его таким жестоким? Как мне вернуть прежнего Чэза?»
— Я не знаю точно, — уклончиво ответила она. Чэз, очевидно, понял свою ошибку, потому что обнял ее и тихо сказал:
— Прости, Шейн, мне не следовало вспоминать об этом.
— Накануне праздника от тебя ушла Мадлен, поэтому ты не любишь Рождество? — мысленно готовясь к новым оскорблениям, спросила она.
Но Чэз проявил терпение и спокойно ответил:
— Это никак не связано с ней, не люблю я этот праздник, и все.
— Это твое последнее слово?
— Да.
Моей давно потерянной невесте
Сам не знаю, почему я решил написать тебе в этом году. Сила привычки? А может, мне нравится страдать? Я не люблю тебя. Нет, не люблю! Я неспособен больше любить! Все чувства умерли во мне давным-давно! Почему же я до сих пор сравниваю всех женщин с тобой? Они так не похожи на тебя!
Шейн, что случилось с нашей любовью? Почему я не могу забыть тебя?
— Мы же обсуждали этот вопрос! Я не справляю Рождество! — воскликнул Чэз, увидев, что Шейн стоит на стремянке в гостиной и развешивает гирлянды вдоль стен.
— Что ты имеешь в виду? — невинно поинтересовалась она.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, терпеливо объяснил Чэз. — Эти рождественские украшения. Мы же договорились: никакого Рождества в моем… в нашем доме!
— Нашем доме? — Шейн сделала вид, что удивлена: ей было очень весело сегодня.
Чэз улыбнулся в ответ, но тут же вспомнил, что сердится на жену, и помрачнел:
— Я хочу, чтобы ты немедленно выкинула всю эту ерунду!
— Не глупи, Чэз! Эти украшения не для встречи Рождества, — улыбнувшись, солгала она.
— Зачем тогда тебе эти разноцветные лампочки?
— Клянусь, они не для Рождества.
— Неужели?
