Волк очнулся от скрипа гаражных ворот. В проеме возникла крупная фигура молодой девушки, с круглым добрым лицом и полноватыми ногами. Она подошла к Волку, оглядела, поохала: «Как же это они так с тобой!» – и куда-то ушла. Вскоре она появилась вновь с небольшим тазиком, наполненным водой, и поставила его у морды Волка. «Ты уж извини, не могу я тебя развязать, ведь убежишь – всем неприятности будут. Я бы тебя отпустила, тебе в лес надо, но не могу», – приговаривала она, подхватив Волка под животом и приподняв его над тазиком. Волк опустил голову и стал жадно лакать воду, разбрызгивая ее во все стороны. «Ну вот и хорошо», – сказала девушка, когда Волк напился, и опустила его на пол, – «Подожди, я сейчас вернусь. А воду заберу, все равно ты до нее не дотянешься, только лишние волнения.» Ее не было довольно долго и Волк задремал. Когда вновь скрипнули ворота, он угрожающе зарычал, но вскоре замолчал, увидев, что это опять та же девушка с чем-то большим, почти в длину Волка, в руках. Это был толстый детский матрац, который девушка положила рядом с Волком. «Вот мы сейчас тебя сюда положим. Раньше Наточка спала, а теперь волчок поспит. Это тебе не на земле спать, на земле да на листве тебе хорошо, а тут бетон, он сырой и холодный, ты простудишься», – там приговаривала она, перетаскивая Волка на матрац. – «Ну, прощай, чай не свидимся больше», – и она ушла, плотно притворив и заперев снаружи ворота.
На следующее утро прибыл тягач с платформой и клеткой. Долго совещались, как освободить Волка от пут, чтобы он не перекусал всех вокруг, пока, возмущенный заминкой, не подошел Губернатор, презрительно посмотрел на робеющих молодых солдат, решительно зашел в клетку, двумя точными ударами ножа перерезал веревки и пошел назад к своей машине.
Волк еще долго после начала движения платформы лежал на полу клетки, подрагивая лапами для восстановления кровообращения. Потом неуверенно встал и оглянулся вокруг. Они уже въехали в город, и там и тут вдоль дороги стояли группки людей, обычно семьями, заинтересованно разглядывавших его, тыкающих в него пальцами и отпускавшими беззлобные фразы, типа «Попался, гад!» или «Его бы с соседским кобелем стравить, вот была бы потеха!»
Тут перед ним в который раз мелькнула последняя перед пленением картина: несущаяся во весь опор к лесу волчица, громкий хлопок, падение и последний прыжок. И он, не помня себя, яростно рванул в сторону ненавистных двуногих, готовый разметать их, разорвать в клочки, уничтожить это наглое в своей силе племя. Но он лишь наткнулся на прочные прутья клетки и, взвыв от боли, ненависти и разочарования, отлетел перевернувшись обратно на середину клетки. Он еще несколько раз, до пены изо рта, бросался в разные стороны, надеясь где-нибудь пробить стены своего узилища, то тщетно. Толпа радостно загоготала, многие даже захлопали в ладоши и стали криками подбадривать его, надеясь на продолжение бесплатного представления.
