— Рус говорит… он жалеет… ему очень обидно, что не удастся дожить до завтра, — с запинками произнес переводчик.
— Выходит, он все-таки боится умереть! — торжествующе воскликнул Цимисхий.
. — Это не совсем так… — уклончиво сказал переводчик.
Иоанн нахмурился.
— Я хочу слышать, что ответил рус, — глядя в глаза переводчика, медленно и жестко проговорил он. — А если ты станешь утаивать правду и юлить, я велю вырвать твой лживый язык и бросить его собакам.
— Он не страшится смерти, но сожалеет, что не доживет до завтра, — скороговоркой начал переводчик, съеживаясь под недобрым взглядом Цимисхия. — Ибо завтра на этом холме и в том шатре будет великий князь Святослав с русами. И пленный русский центурион печалится, что тоже не окажется здесь со своими воинами.
— Он дерзок, этот рус, — процедил сквозь зубы Иоанн. — И все-таки сегодня он не умрет. Толмач, скажи ему, что византийский император не враг Руси, наоборот, он желает дружбы с князем Святославом и не помышляет о захвате Болгарии. Скажи, что я предлагаю великому киевскому князю мир, готов сполна уплатить ему дань за всех мертвых русов, а также щедро вознаградить живых. Скажи, что император Нового Рима приглашает князя Святослава к себе в гости… как равного, как своего друга. Нам, властителям могучих держав, есть о чем поговорить и обсудить.
Пока толмач переводил сказанное Всеславу, Иоанн пристально следил за выражением лица пленника. Когда переводчик смолк, Цимисхий обратился к проэдру:
— Теперь рус пусть умоется, приведет себя в порядок, поест. Накормите и напоите его так, чтобы этот поздний ужин или ранний завтрак он запомнил до конца дней своих. Затем верните ему оружие, дайте по его выбору любого моего коня. И после отправьте к князю Святославу с предложением о мире.
Шатер опустел, в нем опять остались Иоанн с Василием,
— А ты, проэдр, поскачешь в крепость рано утром, прежде чем появятся первые лучи солнца. Ты должен успеть в Доростол раньше, чем князь Святослав сможет двинуть против нас своих русов. Добейся у него на любых условиях мира и предложи встретиться со мной. Убеди князя, что от нашего с ним разговора может многое измениться в отношениях Византии с Русью. Пусть сам назначит место встречи, берет с собой любую стражу — я вверяю жизнь в его руки.
— Ты ничем не рискуешь, император, — заметил Василий. — Русы всегда держат свое слово и не нарушают обещаний.
— Знаю это, проэдр. И хотя не верю, что смогу склонить князя Святослава к тому, что задумал, все равно не терпится увидеть его, понять, что он за человек. Ибо великий князь Руси тот единственный в моей жизни враг, которого я не победил.
