Взглянув на товарища и прочитав на его лице согласие, один из дозорных начал быстро спускаться вниз по лестнице…
В густых камышах па левом берегу Дуная были спрятаны заваленные конскими тушами русские ладьи. Для предохранения от порчи туши были щедро посыпаны крупной солью, для охлаждения обложены со всех сторон постоянно смачиваемыми водой шкурами. Возле ладей и в прибрежном кустарнике отдыхали русские и болгарские дружинники, не спеша расхаживали по берегу часовые.
В протянувшемся вдоль реки глубоком овраге горели два костра. Рядом с каждым стояли по четыре русича, сообща держали за концы по большой воловьей шкуре. По команде воеводы Икмора они быстро накрывали костры шкурами, заставляя дым исчезать под ними. Затем по новому взмаху руки Икмора шкуры мгновенно отлетали в стороны, и накопившийся дым, освобождаясь, рвался в небо густыми черными клубами.
На доростольскую башню вместе с дозорными поднялись князь Святослав, воеводы Свенельд и Микула. Некоторое время молча смотрели на горевшие в заречье костры.
— Это Икмор и Стоян, — сказал великий князь. — Они возвращаются к нам сегодня ночью. Готовьтесь, други, к скорому бою.
Темна осенняя дунайская ночь. Ничего не видно стоявшим на башне. Лишь горевший па полу фонарь скупо освещал часть крепостной стены да ноги присутствующих. Но вот где-то вдалеке вспыхнули на реке несколько огоньков. Они стали быстро мигать, внезапно исчезли, затем засверкали снова.
— Икмор рядом, — прозвучал в темноте голос князя Святослава. — Улеб, подай знак воеводе Свенельду.
Один из находившихся рядом с великим князем дружинников поднял с пола фонарь. Принялся спешно закрывать и открывать рукой мерцавший внутри фонаря огонек свечи.
Увидев поданный ему сигнал, стоявший на носу ладьи воевода Свенельд неторопливо надел шлем, вытащил из ножен меч, вскинул его над головой. Сидевшие на скамьях дружинники подняли весла, взмахнули ими, и ладья, набирая скорость, понеслась вперед.
Слева и справа от нее тоже послышались удары весел о воду, стали видны силуэты плывущих рядом ладей. Вскоре впереди зачернела громада византийской триремы, вырисовался контур слегка покачивавшегося на волнах подле нее дромона. Они все ближе, и вот на борту ближайшего к ладьям вражеского корабля вспыхнул огонь факела, тишину прорезал повелительный оклик.
Воевода Свенельд снова взмахнул мечом. В руках дружинников вместо весел появились луки, кто-то сбросил со стоявшей посреди ладьи жаровни покрывавшую ее до сего момента шкуру. Засветились в темноте тлеющие угли, потянулись с ним наконечники стрел с привязанными возле них пучками просмоленной пакли. И первая стая горящих стрел понеслась на палубу византийского корабля…
