Священник с силой ударил богато украшенным посохом в пол, его глаза метнули в Огнена молнии.
— Будь они прокляты, вероотступники! — тонким голосом прокричал он. — Их души покинул свет истинной веры и страх перед судом Божьим, в них вселился дьявол! Да падет проклятие на их головы! Гнев Божий, низвергнись на них!
— Пусть он лучше низвергнется на голову христианина Цимисхия, который явился грабить и убивать своих братьев по вере, — с неприязнью глядя на священника, сказал Огнен. — Но, может, святой отец, тебе жаль его — ты ведь и сам ромей. Что тебе до Болгарии? Она для тебя чужая, отчего тебе, возможно, ближе захватчики-ромеи, нежели поднявшиеся на защиту своей земли болгары? И вовсе не о вере Христовой печешься ты сейчас? Почему молчишь, святой отец?
Священник опустил глаза в пол, раздул ноздри большого хрящеватого носа.
— В тебя вселился бес, воевода Огнен, — едва сдерживая себя, ответил он. — Поэтому я не стану больше говорить с тобой. — Священник поднял посох, указал на одного из не принимавших участия в разговоре приближенных комита. — Боярин Радул, ты много раз встречался с русами князя Святослава и хорошо знаешь их. Расскажи воеводе Огнену об этих язычниках и их нравах.
Все находившиеся в комнате повернулись к боярину Радулу. Тот степенно поднялся с места, кашлянул, разгладил бороду
— Да, я знаю русичей, — неторопливо проговорил он. — В минувшем году вместе с великим князем Святославом я ходил на ромеев. Мы наголову разбили их под Адрианополем и, если бы император не обманул нас, взяли бы на копье Константинополь.
Священник нахмурил брови, ударил концом посоха в пол.
— Не о том молвишь, боярин, — перебил он Радула. — Расскажи нам о самих русах. Кто эти язычники, как живут?
— Я был с русичами все время похода, я сражался вместе с ними, — спокойно продолжал Радул, не обращая на священника внимания. Я беседовал со многими из них — как простыми воинами, так и прославленными воеводами. У русичей нет рабов, они все равны, каждый смерд имеет собственную землю, каждый их мужчина — воин, поэтому может носить или держать дома оружие, с которым идет в дружину великого князя, когда тот призовет подданных в поход. Русичи не знают слова «неволя», они свободны сами и не отнимают свободу у других. Они не жадны до золота и иного богатства. Самое дорогое для них — Русь, и в бою за нее они страшны.
Священник часто застучал посохом в пол. Его глазки зло блестели, губы были искривлены.
