Опустив ресницы, она перевела взгляд на Пьера. У них не было ничего общего, и Аманда не могла себе представить, как они стали друзьями. Может, именно потому, что совсем разные? Хотя, с другой стороны, возможно, у них намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. А вдруг Пьер намного добрее, чем хочет казаться, а Люсьен, наоборот, жестче!
– Ну как вино, начинает нравиться? – спросил неожиданно Пьер.
– Сахару не хватает.
Пьер поперхнулся, и, когда заговорил, его голос дрожал: он из последних сил старался не сорваться:
– Кларет не может быть сладким. Красных сладких вин почти не бывает.
– Тогда, если вы не против, я лучше буду пить белое.
– Отлично. У нас есть свое белое вино, так что маме будет приятно.
– Слушай, перестань третировать бедняжку, – посоветовал ему Люсьен. – Она и так старается.
– Вот это-то меня и пугает, – ответил Пьер на родном языке. – Мама наверняка удивится, что я нашел в этой кретинке, которую якобы люблю!
– Она знает твою слабость к хорошеньким мордашкам, а у Мэнди на редкость красивое лицо. Поэтому не смотри на бедную девочку так, словно готов ее придушить!
– Ты прав, – вздохнул Пьер. – Иначе плакали мои денежки!
Аманда чуть не поперхнулась от смеха. Чем дальше разворачивалась эта комедия, тем забавнее становилась и тем интереснее обещала быть развязка.
– А что на сладкое? – спросила она. – Пирог с патокой?
– Вряд ли. Давайте попробуем блинчики “сюзет”. Это такие тонкие блинчики с фирменным соусом “Гран Марнье”.
– Какой еще кран?
– С апельсиновым ликером, – любезно пояснил Люсьен, пряча улыбку.
– Звучит неплохо, – хихикнула она. – Люблю апельсины!
На этот раз Люсьен не сдержался и, улыбаясь, заказал блинчики им обоим, а Пьер с мрачным видом потягивал кофе с коньяком.
Какое-то время они молчали, и Аманда из-под ресниц рассматривала Пьера. В мягком свете зала его кожа казалась еще смуглее, а волосы еще темнее; Аманда подумала, что, хотя они и дальние родственники, он – иностранец, со страстью, свойственной французам – как в гневе, так и в любви. Но вряд ли любовь имеет большое значение в его жизни. Судя по всему, его интересует именно страсть. Она пыталась представить себе Пьера в роли любовника и не без смущения поняла, что ей это совсем нетрудно. Он, конечно, требовательный, пылкий и весьма искушенный любовник, умеющий как получать удовольствие, так и дарить.
Когда они вышли из ресторана, было уже за полночь, и у Аманды, уставшей целый день играть “Мэнди”, на свежем воздухе закружилась голова.
