Он умолк. Гильдебранд поцеловал руку, поразившую Одоакра.
– Это было мое прощанье и благодарность тебе за твою пятидесятилетнюю верность. Теперь остаток моей жизни посвятим нашему народу готов. Помоги мне подняться – не могу же я умереть, лежа на подушках. Подай мне вооружение. И не перечь! Я так хочу и могу.
Гильдебранд должен был повиноваться. Король с его помощью встал с постели, набросил на плечи широкую пурпуровую мантию, опоясался мечом, надел на голову шлем с короной и, опираясь на длинное копье, стал, прислонясь спиною к одной из колонн посреди комнаты.
– Теперь позови мою дочь и Кассиодора. И всех, кто там есть.
Гильдебранд отдернул занавес, отделявший комнату короля от соседней, и все, бывшие там, – туда явилось еще много готов и римлян – с удивлением увидели спокойно стоявшего короля. С благоговейным молчанием приблизились они к больному.
– Дочь моя, – сказал он, – готовы ли уже письма в Византию, извещающие о моей кончине и о вступлении на престол моего внука?
– Да, отец, вот они, – ответила Амаласунта, протягивая ему три письма. Король начал читать.
– Императору Юстину. Второе – его племяннику Юстиниану. Конечно, ведь он скоро будет носить корону. Он и теперь уж управляет всем. Писал Кассиодор – я вижу уже по прекрасному слогу. Но что это? – и открытый лоб короля наморщился – «… прося принять мою молодость под вашу императорскую защиту». Защиту? Это слишком. Горе вам, если вас будет защищать Византия! Вычеркни эту фразу и поставь вместо нее: «полагаясь на вашу дружбу». Этого достаточно для внука Теодориха. – И он отдал письмо Кассиодору. – А кому же это третье? «Феодоре, благородной супруге Юстиниана». Как! Танцовщице из цирка? Бесстыдной дочери усмирителя львов?
И глаза его засверкали.
– Но она будет скоро императрицей и имеет огромное влияние на своего супруга, – заметил Кассиодор.
– Нет, дочь Теодориха не может писать женщине, которая попрала женский стыд. – И он разорвал письмо и бросил клочки на пол.
– Что же, мой храбрый Витихис, будешь ты делать после моей смерти? – обратился он к одному из бывших тут готов.
– Я буду обучать пехоту в Триденте.
– Никто лучше тебя не сделает этого. А ведь ты до сих пор не высказал мне своего желания, ведь помнишь, после борьбы с гепидами я обещал тебе исполнить всякую твою просьбу. Что ж, у тебя и до сих пор нет желания, которое я мог бы исполнить?
– Да, король, теперь есть.
– Наконец-то! Я очень рад. Говори же, в чем дело.
