Черты ее лица были несколько угловатыми, а взгляд острым и проницательным. Но стоило Констанции улыбнуться, и лицо ее изменялось, как по велению волшебной палочки.
С тех пор как миссис Винтер овдовела, она одевалась в черное, делая исключение только для белого чепца, прикрывающего седеющие волосы, и желтой шали, наброшенной на плечи.
Дамы с шумом расселись, и Констанция театрально наклонилась вперед и взяла незаконченный край полотнища. Все последовали ее примеру, правда, их движения были более сдержанны. Под руководством Констанции прочитали короткую молитву:
«Господь наш Иисус!
Благослови наше молодое дело, и пути-стежки наши будут так же прямы и безупречны, как и наши мужчины при выполнении своего долга.
Благодарю тебя, великий Господь!
Аминь».
Затем наступила тишина, вскоре прерванная шуршанием ткани, звяканьем ножниц, иголок и наперстков. Все принялись за работу. Из кухни доносились аппетитные запахи — это Элизабет пекла печенье к чаю. Плакал малыш.
— Бедная Рэйчел, — прервала общее молчание одна из женщин, сама недавно ставшая матерью, — ее ребенок не дает ей ни минуты покоя. Похоже, что у него колики.
— Ну, конечно, — поддержала ее соседка, — я уже посоветовала миссис Ривер, что нужно делать. Но она не обратила никакого внимания на мои слова. У нее все эти новомодные средства на уме.
— Ну, это еще неизвестно. Может быть, Ваше средство просто не помогло. Отвар из одуванчиков — вот что нужно.
Констанция, сидящая около верхней части полотнища, кивнула головой и улыбнулась. Она посмотрела на младшую дочь Поля Ривера, сидящую рядом, чтобы узнать ее мнение по этому важному вопросу, но девушка так увлеклась шитьем, что ничего не замечала. В этот момент в комнату вошла румяная темноволосая Рэйчел Ривер. Она держала своего сына на плече и осторожно массировала ему спинку правой рукой.
— Только отвар из одуванчиков, — продолжала настаивать сторонница традиционных методов лечения.
Миссис Ривер молча улыбнулась и тихо опустилась на свое место, нашептывая что-то своему малышу.
Свободными оставались только два стула — для Веры Эшли и для Элизабет. Евгения, невестка Констанции, взглянула на пустующее место хозяйки дома и скривила губы. Она всегда была не в восторге от этой женщины, что бы там о ней ни говорили. Теперь у нее появились законные основания не только для того, чтобы ее недолюбливать, но и для того, чтобы сказать об этом во всеуслышание.
— Я очень удивлена тем, что миссис Эшли продолжает вести занятия нашего кружка у себя дома после того, что слышала о ней, — с видом заговорщицы произнесла тихо Евгения и замолчала, ожидая, какой будет реакция слушательниц.
