Цветущая, как роза | страница 25
Стены комнаты также были побелены, отчего она казалась светлее. Пол из светлого кирпича, вероятно, был подвергнут тщательному выдраиванию, чтобы удалить слой грязи, оставшийся со времен старухи Мэдж. Теперь под ногами плиты сверкали своими естественными цветами: розовым, кремовым и светло-янтарным. Яркие коврики более темных тонов лежали перед очагом, у двери и под тяжелым черным столом, стоявшим в центре комнаты. На столе стояла ваза с букетом полевых цветов. На полке над камином устремилась ввысь ветвь дикой сливы. Возле очага, по обе его стороны, снизу доверху возвышались грубо сколоченные полки, ломившиеся от книг. Увидев, что в комнате никого нет, Линда отворила дверь в кухню.
— Папа, — позвала она.
В ответ послышалось рычание, за которым последовал стук хвоста по полу — верный признак того, что Квинс сожалел о своем грубом поведении.
— Проходите и посмотрите на свою собаку, — пригласила меня Линда. — Я пойду позову отца.
Она открыла дверь, ведущую в задний дворик, и я слышал, как ее голосок звенел по всему Лейер Филду, эхом отдаваясь в лесу.
— Папа! Где ты? Джошуа Сибрук! Возвращайся домой.
Я стал на колени рядом с мешком соломы, на котором лежал мой пес, и потрепал его по голове. Он провел своим розовым языком по моим пальцам и бешено заработал хвостом, но встать и не пытался.
— Что с тобой? — спросил я его. — Попал в ловушку?
Я осмотрел его лапы, но не заметил никаких следов ловушки. От него исходил какой-то противный запах, а на коже виднелись два или три пореза. — Оставь собаку в покое, — послышался голос за моей спиной, и я, не вставая с колен, повернулся и увидел странного человека. Ничего подобного в жизни я не встречал. Даже сознание того, что это Джошуа Сибрук, чья дочь отчаянно искала его на заднем дворе, в то время как он вошел с крыльца, даже понимание того, что передо мной ученый и друг Натаниэля Горе, — ничто не могло сдержать мурашек, пробежавших у меня по спине. Голова его удивительно походила на череп, кожа на всем теле выглядела как старый иссушенный пергамент. Из бурых отверстий, неимоверно глубоко ввалившихся под белыми бровями, глядели два черных глаза, и когда он повторял свой приказ оставить собаку в покое, тонкие черноватые губы обнажили длинные желтые зубы. Я некоторое время не мог отвести взгляд от его лица, затем встал на ноги, да так неуклюже, что мой железный каблук громыхнул по кирпичному полу, и я протянул руку, чтобы опереться о стену.