Профессор Каткарт — доктор философии, знаток древних и средневековых языков — был учителем Роэалинды в Чикагском университете. Сейчас его бесцветные глаза пораженно раскрылись. Войдя в переднюю, он снял шляпу и теперь нервно вертел ее в руках. Роза закрыла дверь и провела профессора в гостиную. Там горели все газовые лампы — к чему экономить, если счета и без того уже слишком велики?
Гость осторожно присел на софу, подумав при этом, что завтра, возможно, она будет уже украшать чью-то другую гостиную. Его длинное лицо выражало озабоченность; казалось, он настолько поражен увиденным, что у него нет слов. Розалинда почувствовала, как в нем всколыхнулась жалость: действительно, что можно сказать в подобном случае?
Профессор облизнул губы и все же заговорил:
— Я знал, что после спекуляций, которыми занялся Хокинс, его дела шли неважно, но я и предположить не мог, что дойдет до такой крайности!
— Я тоже, — просто ответила Розалинда, опускаясь в кресло и вцепившись в подлокотник, чтобы не упасть. — Пока папа был жив, его жалованья в университете хватало на оплату счетов, а дополнительные занятия с безмозглыми идиотами из высшего общества заставляли кредиторов держаться в рамках приличий. — Она уставилась на собственные руки, не в силах видеть жалость в глазах гостя. — Ну а теперь они набросились все разом.
— Так отец ничего вам не оставил? — изумился профессор Каткарт.
— Ничего, кроме кипы неоплаченных счетов и этого дома — да и тот уже отдают кредиторам, — устало проговорила она. — Мне любезно разрешили сохранить мои личные вещи — кроме представляющих какую-то ценность, вроде маминого жемчуга.
— Они собираются отобрать у вас жемчуг? — в ужасе переспросил Каткарт. — Но ведь…
— Они забрали жемчуг, — уточнила Розалинда, поправляя очки ледяным пальцем и стараясь отогнать воспоминание о том, как она плакала, когда у нее отобрали единственное, что оставалось на память о матери. — Еще вчера, И другие вещи тоже. — Она стиснула подлокотник, вспомнив весь этот ужас: чужие люди роются в ее вещах в поисках всего, что представляет хоть какую-то ценность. — Книги из папиной библиотеки уже увезли, за мебелью приедут завтра. Дом продадут, как только мистер Грамвелт найдет покупателя. Мне сказали, что пока я могу остаться здесь. Можно было бы поставить на полу гостиной палатку, но и ее уже унесли.
Розалинда не рассмеялась в истерике только потому, что в глазах у нее потемнело; она покачнулась и едва не упала с кресла. Профессор вскочил, кинулся к ней и начал похлопывать по руке. В словах старика неожиданно прозвучала практическая нотка.
