Нет, давайте оставим в покое мое далекое прошлое (если удастся!) и вернемся к основному рассказу. Мы с Мирандой единодушно считали, что ей не следует оставаться одной. Я договорился с Омаром, что он будет неотлучно находиться при ней и применит свои навыки телохранителя, а также оружие, если нападавшие на нас предпримут новую попытку, не обнаружив в портфеле желаемого. Оставался вопрос: с какой стати русскоговорящие головорезы вдруг заинтересовались личной историей Ричарда Брейсгедла? Может, Булстроуд тоже был связан с ними? Я задал этот вопрос Миранде, и она посмотрела на меня как на сумасшедшего. Дядя Эндрю вряд ли знал в Нью-Йорке кого-либо, кроме ученых, и никогда не упоминал ни о каких русских, преступниках или нет. В таком случае, бандиты действовали на свой страх и риск? Более вероятно. Вопреки выдумкам телевидения, организованная преступность приобрела русскую окраску в прошлые десятилетия; так называемая мафия, но только не русская. Кому-то нужны громилы с сильными руками — по сути, палачи — и он находит их поставщика. Кто этот человек, непонятно, но искать его — не наша работа. Что я и объяснил Миранде. Мы должны позаботиться о ее безопасности, с чем Омар прекрасно справится, как я полагал, и уведомить полицию о новом повороте событий.
Около восьми появился Рашид из агентства по найму, чтобы отвезти меня на работу. Я оставил Миранду на попечении Омара с инструкцией, чтобы он ни на мгновение не упускал ее из вида, и прервал его пространный рассказ о том, как хорошо он вооружен. Этого я не хотел знать. Из офиса я позвонил детективу Мюррею и рассказал, что произошло сегодня ночью. Он спросил, успел ли я разглядеть номер машины, я ответил «нет». Он сказал, что особенно рассчитывать на обнаружение портфеля не следует и что он передаст меня офицеру, который сообщит о пропаже моего портфеля страховой компании.
Я сказал, что это не имеет особого значения, а ночной инцидент, скорее всего, связан с убийством Эндрю Булстроуда. Последовала пауза, а потом детектив спросил, как я пришел к такому выводу. И тогда я рассказал ему о мисс Келлог, о том, что некто, говоривший с акцентом, пытался получить у нее рукопись, что ночные громилы тоже говорили на языке, похожем на русский, и что именно это все связывает. Он спросил, сколько стоит рукопись, и я ответил, что Булстроуд купил ее за пару тысяч долларов, но…
И тут я осекся. История с Шекспиром представляла собой лишь предположение, и я знал, как воспримет мои догадки нью-йоркский полицейский. Поэтому я скомкал разговор и долго ждал, пока меня соединят со скучающим офицером. Когда наконец это произошло, я снова изложил ему подробности нападения. Потом я позвонил мисс Пинг и спросил, как обстоят дела с завещанием Булстроуда. Она ответила, что с ним не должно быть никаких осложнений, все очень просто — примерно через месяц оно пройдет через суд по делам о наследстве; и поинтересовалась, есть ли тут спешка. Я ответил, нет, совсем наоборот, никакой спешки. Тело покойного, сказала она, будет отправлено самолетом сегодня, этим занимается некто Оливер Марч — видимо, тот самый «друг», о котором я уже слышал.
