— Я освобождаю твою страсть, — едва слышно говорил он. — Так долго гонимую, такую голодную и требовательную. — Его колено снова ритмично задвигалось. — Когда ты ощутишь…
Она с усилием заставила себя сказать:
— Никогда.
Он неожиданно перестал двигаться, перестал дышать и вообще замер в такой неподвижности, что она открыла глаза и изумленно посмотрела на него.
Она видела его лежащим без сознания. Она видела его страдающим от боли. Она видела его выздоравливающим. Она видела его любопытствующим. Но она никогда не видела его столь непреклонным, однако теперь он был именно таким.
Его спокойный пристальный взгляд встретился с ее глазами. Он бесстрастно промолвил:
— Я не собираюсь оставлять тебя. Я Не собираюсь позволить тебе уйти. Я буду держать тебя до тех пор, пока ты не ответишь на мои ласки со всей страстью, на какую ты способна, или до тех пор, пока мы оба не умрем здесь от голода и жажды.
Ей хотелось сказать ему, что это невозможно. Кто-нибудь явится за ней, когда понадобятся новые лекарства. И любовники на самом деле не умирают в объятиях друг друга, несмотря на романтические небылицы.
Однако, внимательно вглядевшись в выражение его лица, напоминающего мастифа, настигшего добычу, она подумала, что, пожалуй, лучше уступить. Тогда все закончится, она освободится, и он снова удостоверится в своей непоколебимой мужественности.
В конце концов, это именно то, вокруг чего все и вертится, не так ли? Женщина не поддается ему, и его хрупкое мужское достоинство мгновенно разбивается вдребезги. Хотя он и не выглядит особенно разбитым. Он выглядит терпеливым и настойчивым, а это еще хуже. Ей вовсе не хотелось сдаваться, но в своей жизни ей приходилось делать много такого, чего ей не хотелось. В конце концов, такова женская доля.
Сдавшись, она подняла голову и прижалась к его губам.
— Еще.
Губы Эдлин раскрылись, и она окончательно признала, что уступила. Ее рука еще сжималась в кулак. Но вместо того, чтобы использовать его как оружие, она подложила его под свою голову. Другой рукой она обняла его за плечо, широко открыла глаза и стала целовать его в губы, раздвигая их языком, проникая внутрь, играя, сдаваясь совсем.
Она намеренно легко открывалась, признавая, что он поставил на своем.
Уступила. Она уступила.
Прервав поцелуй, он вдруг спросил:
— Неужели до сих пор тебя никто не научил делать это лучше?
— Что ты имеешь в виду? — Она обомлела от такого заявления.
— В этой области намного больше возможностей, чем просто колоть мужчину своим языком, уверяю тебя.
