– Милорд, хотите, теперь я сыграю на клавесине? – нараспев произнесла Элизабет, вставая с места.
Арлен внезапно схватил Оливию за руку и, наклонившись к ней, раздраженно прошептал:
– Где ты была?
Оливии было по-настоящему больно, но она не подала виду и даже не попыталась отдернуть руку.
– Выходила подышать свежим воздухом, – тихо произнесла она в ответ.
Гости, не замечая супружеской перебранки, продолжали громко обсуждать музыкальные способности Сьюзен Лейтон. Но вот за инструмент грациозно села Элизабет, всем своим видом выражая полную уверенность в успехе.
– Ты всегда куда-то уходишь, когда в доме гости, – приглушенно прорычал Арлен. – Так не годится! Я бываю в этом доме всего раз в год и живу здесь не дольше двух месяцев! Могла бы вести себя полюбезнее!
Оливия заставила себя улыбнуться мужу, радуясь тому, что эти два месяца уже подходили к концу.
– У меня ужасно разболелась голова, милорд, – потупилась она.
Граф Эшбернэм гневно посмотрел на жену. Стройный, темноволосый и красивый, как и его сестра, он, повинуясь веяниям моды, не носил парика, но сильно пудрил волосы, завитые и уложенные в букли. Оливия знала, что лондонские дамы были без ума от ее мужа и что он часто менял любовниц. Теперь у него на содержании была актриса-француженка, говорят, даже беременная от него. Однако все это нисколько не волновало Оливию. Она была бы счастлива вообще никогда не видеть своего мужа. И даже молила небеса о том, чтобы любовница Арлена родила ему сына и чтобы граф наконец оставил их с Анной в покое.
– У тебя снова эти дурацкие предчувствия? Тебе опять снятся вещие сны? – с холодной злобой поинтересовался Арлен.
Оливия судорожно сглотнула.
– Нет, милорд, – солгала она, – это… это недомогание давно прошло.
Граф Эшбернэм продолжал смотреть на нее с нескрываемым отвращением, граничившим с самой настоящей ненавистью.
Такие отношения между супругами существовали не всегда. Оливии было всего шестнадцать, когда ее выдали замуж за графа Эшбернэма. Вспоминая девичество, она никак не могла поверить в то, что была такой наивной и доверчивой. Ах, как быстро все изменилось к худшему! С самого начала Арлен не питал особой любви к своей юной супруге, но когда он узнал о ее необычном даре предвидения, а это произошло еще до рождения дочери, то и вовсе охладел к ней, и между супругами навсегда установились отношения жертвы и палача.
Не выдержав взгляда мужа, Оливия опустила голову.
Наконец он отвернулся от нее, поправил кружевную манжету, выбившуюся из-под рукава бирюзового камзола, и его сапфировый перстень-печатка ярко сверкнул в свете хрустальных люстр.
