— Понятно. Но теперь тебе придется отменить ее.
— Ну почему ты такой дурак? — вспыхнула Анна.
— Потому что мне не нравится, когда моя жена становится объектом непристойных сплетен и мерзких домыслов, — отрезал Дом.
Анна вспылила. До сих пор ей не приходилось слышать никаких сплетен о себе и Патрике.
— Возможно, тебе стоило побеспокоиться об этом четыре года назад, когда все сплетничали обо мне! И причиной всех этих пересудов был ты!
— Ты права, Анна. Мне следовало подумать об этом четыре года назад, — хрипло ответил Дом. — Но четыре года назад мне было наплевать, и я не ревновал тебя!
Анна открыла рот, но, так ничего и не сказав, закрыла.
— Слушай меня внимательно, — произнес Дом. — Когда придет Патрик, ты скажешь ему, что ваше свидание отменяется, иначе я сделаю это сам.
Анна задрожала от гнева.
— Между мною и Патриком ничего нет. У нас чисто дружеские отношения, поэтому до сих пор о нас не ходило никаких сплетен.
— Ты не права как в одном, так и в другом. — Дом повернулся к ней спиной и направился к буфету, где стоял его завтрак.
Анне вовсе не улыбалось, чтобы Дом приказывал ей, что можно делать, а чего нельзя. Она подошла к нему сзади и тронула за плечо.
— Возможно, Дом, тебе стоит вспомнить старую пословицу, — с подчеркнутой нежностью сказала она, — что мух можно ловить на мед, но не на уксус.
Он холодно посмотрел на нее.
— Я не собираюсь ловить мух, Анна.
— Да, ты ясно дал понять, что собираешься делать. Ничего другого я и не ожидала от мужчины с твоей репутацией, — ответила Анна, повернулась и вышла из столовой.
Шурша черной юбкой для верховой езды, Анна спустилась с крыльца. Ее настолько рассердил разговор с Домом, что она даже не заметила тихого солнечного утра. В конюшне Додд обследовал кобылу с огромным животом… Через полчаса Анна покинула конюшню, уверенная, что с лошадью все будет в порядке. Ярко светило солнце. День обещал быть чудесным, и Анна, вздохнув, почувствовала себя свободнее. Сейчас она отправится на прогулку и будет скакать верхом, пока из головы не выветрятся все мысли о Доминике и его непристойном предложении.
Выходя из конюшни, она случайно бросила взгляд на сады, видневшиеся за домом, и в нерешительности остановилась, вспомнив о сожженной розе у себя на подушке. Ее снова охватило чувство тревоги.
Действительно, все это выглядело очень странно; Анне была неприятна сама мысль о том, что кто-то тайком проник в ее спальню и положил на кровать это непонятное подношение. Впрочем, гадать, чья это выходка — или предупреждение? — Анна не стала, ибо в том не было никакого проку. Она просто прогнала от себя эти мысли. Она велела Вилли, старшему конюху, оседлать коня, но ее ждал «сюрприз»: рядом с ее Блайзом стоял второй жеребец, и поводья обоих коней держал Дом.
