— Ваша светлость, — холодно позвала она. Он обернулся. Выражение его лица нельзя было назвать дружелюбным. Вряд ли они вообще были друзьями.
— Могу я поговорить с вами? — с натянутой улыбкой спросила Кларисса.
— Говори, — кивнул он, и его взгляд упал на красную кожаную тетрадь у нее в руках. — Что это, Кларисса? Она больше не улыбалась.
— Разве не ясно? Это дневник Филипа. — Ее глаза дерзко сверкнули.
— Дом дал его тебе прочесть? — спросил Рутерфорд и пристально посмотрел на нее.
— Нет, я сама взяла его, — без колебания ответила Кларисса.
— Понятно. Ты взяла его без разрешения.
— Да! Я думаю, что Дом даже не знает о пропаже, он уехал в такой спешке. Неужели вам не о чем волноваться? — воскликнула Кларисса.
С мрачным лицом он пересек комнату и закрыл дверь.
— Я очень беспокоюсь о Доминике.
— Я не об этом! — Она подняла тетрадь и потрясла ею в воздухе. Кларисса редко теряла самообладание, но сейчас настал именно такой момент. — Неужели тебя не беспокоит, о чем написал Филип? Ни капли?
— Конечно, беспокоит.
— Филип знал!
Рутерфорд не шелохнулся.
— Он нигде не пишет об этом прямо, но постоянно намекает, что все знает… и ненавидит всю вашу семью.
— Мне об этом известно.
Кларисса задохнулась от волнения, но уже не могла остановиться.
— А О том, что тебя он ненавидел больше всех, тебе известно?
На лице герцога появилось страдальческое выражение.
— Да, это я тоже знаю. Верни дневник Дому.
Кларисса попятилась.
— Господи, ты сошел с ума! Ты хочешь, чтобы он все узнал?
— Возможно.
— Нет! — Кларисса затрясла головой. — Нет, я сожгу его. Ты просто дурак!
Рутерфорд колебался. Может, и не стоило будить спящего льва. Но он уже стар, наваливаются болезни, и если он умрет, прежде чем Дом узнает правду, тот не узнает ее никогда, потому что Кларисса, несомненно, унесет все тайны с собой в могилу.
— Я думаю, это месть Филипа, — с жаром сказала Кларисса. — Это его месть всем нам. Тебе, мне. Дому… Я просто поражена его самообладанием: он ни разу не показал своей осведомленности. Неудивительно, что он столько путешествовал! Он ненавидел Уэверли Холл так же сильно, как и всех нас.
У Рутерфорда задрожали ноздри, на шее вздулись вены. Он доверял своей интуиции.
— Верни дневник Дому, Кларисса.
Кларисса судорожно прижала дневник к груди.
— Его надо уничтожить.
— Почему? Потому что тебе приходится скрывать гораздо больше, чем всем остальным? — Его глаза сузились. — Верни дневник Доминику. — Он решительно прошагал мимо Клариссы и вышел из комнаты.
