И… что-то еще. Ему вовсе не нравилось то, что он ощущал в ее присутствии: беспокойство, потребность. Именно потребность.
В его мозгу промелькнул а картина из детства. Несчастный маленький мальчик преданными, как у щенка, глазами смотрит, как мимо без единого слова проплывает его красивая мать, даже не замечая его присутствия. Выражение надежды на лице мальчика сменяется непроницаемой маской.
Бретт почувствовал, как тяжело, болезненно забилось сердце. Он крепче сжал руку Сторм.
«Я уже не тот мальчик, — мрачно подумал он, — и будь я проклят, если стану беспокоиться о том что думает обо мне эта женщина».
Они вышли из дома. Конюх уже подвел ее жеребца и удерживал его на некотором расстоянии от лошади Бретта: животным хотелось сразиться.
Бретт подошел с ней к вороному. Она приняла от конюха поводья, поблагодарив его, но не успела вставить ногу в стремя, как Бретт обхватил ее за талию и усадил в седло. Он ничего не мог с собой поделать. Может, он и не был джентльменом от рождения, но теперь он стал им.
Ее взгляд метал молнии.
— Спасибо, я и сама могу сесть в седло. В ответ он улыбнулся:
— Я не мог удержаться.
— В другой раз постарайтесь, — выпалила она.
Он изящно вскочил на своего серого, и они двинулись по дорожке, придерживая жеребцов, шедших беспокойным, гарцующим шагом. По выражению лица Сторм он видел, что она не очень-то стремится ехать с ним и все еще сердится. Собственные непонятные ощущения он постарался не выказывать.
— Как вам понравился вчерашний ленч? — спросил он, надеясь найти безобидную тему.
— Очень впечатляюще, — едва слышно пробормотала она. Но удовольствие, которое Бретт ощутил при этих словах, было кратковременным. — Вы просто воспользовались ситуацией, Бретт. Вы прекрасно знаете, что, если бы не Марси, я никогда не согласилась бы поехать с вами. — Она свирепо посмотрела на него: — В чем дело? Что за игру вы ведете? Он холодно приподнял бровь:
— Уверяю вас, для одинокого мужчины совершенно естественно искать общества прелестной, ничем не связанной леди. — Комплимент вырвался у него совершенно непроизвольно.
Мгновение она смотрела на него, плотно сжав губы, с недоверием и гневом во взгляде, потом со вздохом сказала:
— Пожалуй, после всего, что Фарлейны для меня сделали, мне придется простить вас.
— Я думал, вы уже простили.
— Вы же знаете, что нет! — вспыхнула она.
Он невольно улыбнулся. Какая страстная женщина, снова подумал он, внезапно осознав, что в постели она будет вести себя как дикая кошка. Ему стало интересно, удалось ли Рандольфу поцеловать ее в саду у Фарлейнов,
