— Послать кого-нибудь, чтоб застелили ваши постели, мадам?
— Нет, благодарю вас, Уилкокс, я сама управлюсь.
На следующее утро, после отъезда Карра, дворецкий пришел в сопровождении горничной, несущей поднос с едой — овсяной кашей и молоком для Элисон и беконом, яйцами и кофейником для Джинкс.
— Мадам будет есть в главной столовой? — вежливо поинтересовался он, как будто бы все слуги не слышали, как Карр накануне вечером орал на нее.
— Нет, Уилкокс. Я буду готовить здесь, как только… — Она поколебалась. — Надо будет внести некоторые изменения в комнаты.
— Не будет ли мадам возражать, если я приглашу необходимых рабочих?
Она взглянула на этого человека, который уставился в какую-то точку над ее головой с ничего не выражающим лицом. Джинкс попыталась было поблагодарить его, но слова застряли у нее в горле.
— Надо ли послать кое-кого из местных продавцов, чтобы мадам смогла выбрать обстановку?
— О нет, — пробормотала она, уставясь в пол. — То есть… Я не хочу никого видеть, не хочу, чтоб кто-нибудь знал, что я здесь.
— Так мадам предпочитает, чтоб я сам все устроил?
Она так и не поняла, кивнула ли она в ответ на это предложение, но вскоре появились рабочие, и Джинкс засела в детской, так как звук работающих пил и молотков загнал ее туда.
Хэрроугейт находился между озером Глэд Хэнд и озером Род. Башня со стороны дороги скоро превратилась в яркую кухню с черной четырехконфорочной плитой, ледником и шкафами из елового дерева. Пол покрыли ярким линолеумом.
Башня со стороны озера превратилась в нечто среднее между кабинетом и библиотекой. Комната, которая служила залом ожидания, стала удобной гостиной. Джинкс скоро привыкла к новой обстановке, но никогда по-настоящему не рассматривала ее. Она тосковала по Райлю, но когда бы ни взглянула на Элисон, в ней всплывало чувство вины и непрекращающийся ужас перед тем, что сделала она своей дочери и Эрику.
Но, несмотря на чувство вины, Райль всегда был с ней. И ночь за ночью лежала она в своей одинокой постели, вспоминая его руки, губы и слова любви, которые он шептал ей.
Она старалась забыться, постоянно занимаясь уборкой и чисткой комнат, но как только у нее выдавалась свободная минутка, чувство вины снова охватывало ее, и она снова вставала и принималась за дело.
Уилкокс продолжал снабжать ее всем необходимым. В леднике всегда был лед, а в шкафах — пища. В ее распоряжении всегда были чистящие порошки и мыло, которые она использовала больше с решимостью, нежели с мастерством. Методом проб и ошибок — с переменным успехом — училась она готовить. Как-то утром на кухонном столе появилась поваренная книга, но в ней ничего не говорилось о том, как варить яйца и предохранять гренки от пересушивания.
