Когда они стали спускаться по крутой горной тропке, Райль взял ее за руку, и на этот раз она не возразила. Справа от них, через реку, находился приграничный город Глэд Хэнд, Орегон. Он лежал между двумя горными грядами, там, где Гремучая река впадала в прозрачнейшее озеро.
— Необыкновенно красиво, правда?
— Река?
— Ну, река тоже, но я имел в виду Хэрроугейт.
О, прямо под ними стоял дом — отсюда он смотрелся совершенно чудесно. Он стоял на бугре, зеленые террасы и цветущие кусты волнами красок сбегали к воде. Конические крыши четырех серых каменных башен дома в средневековом величии уходили к небу. Одна башня образовывала огромное окно в гостиной, которое выходило на озеро, и еще одна окаймляла винтовую лестницу главного холла. Башни-близнецы смотрели на реку, быстро текущую на запад между шершавых скал, вспененные ее воды спешили к устью, к Тихому океану. Пока Джинкс смотрела на все это, в ворота имения въехала карета, из нее вышел один из маминых пациентов. Так как доктор Джо была женщиной, к ней как к врачу все еще относились с подозрением, но на много миль вокруг она была единственным эскулапом, поэтому приемная ее всегда была полна…
— Ну что, разве не прекрасно? — снова спросил Райль.
— Да, пожалуй, да, просто я никогда не задумывалась над этим.
— Джинкс, как ты думаешь, что скажет отец, если услышит, что я не хочу посвящать себя семейному бизнесу?
— Не думаю, что это ему очень понравится. Он рассчитывает на то, что когда-нибудь ты сможешь заменить его.
— Но так не должно быть, ведь Карр — старший.
— Карр? — Джинкс свистнула. — Не думаю, чтобы отец хотел передать дело ему.
— Но ведь по логике вещей он должен, особенно если принять во внимание, что я на самом деле не Хэрроу.
— А если и так. — Она сорвала травинку и бессознательно стала крутить стебель между пальцами. — А что ты будешь делать, если не войдешь в лесопромышленный бизнес отца?
— Учиться живописи.
— И тебе придется уехать, чтобы учиться живописи?
— Всего на год или на два. Но было бы куда хуже, если б я вошел в семейный бизнес. Я бы почти все время отсутствовал, как отец. Чего я больше всего на свете хочу, Джинкс, так это учиться искусству, а потом вернуться и жить здесь, в Хэрроугейте, и заниматься живописью. — Он запнулся. — С тобой… и со всеми остальными.
— Но тебе совсем не нужно уезжать куда-то, чтобы учиться живописи, Райль. Ты ведь уже сейчас замечательный художник.
— Отец думает, что живопись — для неженок. Но ты не должна меня жалеть, — сказал он с неожиданной злостью.
