Райль дружелюбно похлопал Фулмера по плечу.
— Если Молли будет вам много улыбаться, то вы сбежите от нее, как молодая антилопа, старый вы мошенник.
— Не стоит быть так уж уверенным в этом. — Его умные глаза блестели от удовольствия.
Райль подошел к Молли.
— Ну, что скажете, леди, — не пора ли нам трогаться?
Она рассмеялась, белые ее зубы были слишком мелкими, чтоб их можно было назвать красивыми.
— Боишься, что я превращусь в тыкву?
— Нет, боюсь превратиться в шесть белых мышей.
В карете Молли положила голову ему на плечо, и он понял, что лицо ее сейчас расслаблено и на нем появились морщины. Он знал, что если бы мог сейчас увидеть ее в темноте кареты, то она предстала бы перед ним не как актриса, почитаемая всем Нью-Йорком, а как маленькая женщина с обезьяньим лицом, на котором можно было бы прочесть все ее сорок лет, и черта с два, если бы это сейчас ее беспокоило!
— Фулмер Кэйн говорит, что если ты когда-нибудь устанешь от меня, то он хочет, чтобы я замолвил за него словечко.
— Как мило. Я впишу его в лист ожидания. Он обнял ее, и она уютно устроилась на его груди.
— Твой лист ожидания и так уже длиной в тысячу миль, — сказал он.
— Не больше, чем в девятьсот пятьдесят. — Она потрепала его по щеке. — Но ты особенно не задавайся. Несмотря на свою молодость, тебе лучше вести себя как следует, а то я перейду к другому.
— Я сфотографирую родинку на твоем правом бедре и пошлю фотографию в «Нью-Йорк трибюн», — припугнул он.
Она зевнула за веером.
— Обещания, обещания.
Карета остановилась перед узкой Мэдисон-авеню. Они пересекли освещенный лунным светом тротуар и вскоре уже были внутри, бросив одежду столь же усталому, как и они, дворецкому.
— Вам не надо было так долго ждать нас, Уильям. Но благодарю вас.
— Ничего, ничего, мисс Джарвис. Я подумал, что вы и мистер Толмэн можете захотеть чего-нибудь.
— Я бы хотела горячего шоколада, если можно. В спальню.
— Да, мадам. — Он выжидательно посмотрел на Райля.
— Я выпью виски с содовой — в библиотеке, Уильям.
— Ты не пойдешь наверх, дорогой?
— Фулмер дал мне пару писем, которые пришли во время моего пребывания на Филиппинах. Я приду наверх, как только прочту их.
Она встала на цыпочки и быстро поцеловала его.
— Поспеши, а то я усну. Ты же знаешь, как я устаю в дни утренников.
— Я не буду тебя будить. С тебя хватит и двух представлений, — улыбнулся он, — так что не буду ждать от тебя третьего.
Она усмехнулась.
— Помню, было время, когда ты готов был выломать дверь, чтоб получить третье представление. Ты слишком привык ко мне, милый друг.
