Приблизившись к служебному крыльцу, она прислушалась. Пенфилд и кухарка по вечерам часто сидели на крыльце. Но на этот раз она не услышала голосов и вскоре оказалась позади дома в саду, похожая на призрак в своей белой рубашке с развевающимися волосами. Она окунулась в запахи созревающих персиков, магия теплой летней ночи заворожила ее.
— Я здесь, Джинкс. — Голос Райля больше не ломался, как это было пару лет назад. Теперь он был глубоким и звучным, как у литавр в оркестре, выступавшем в прошлом году в Портлэнде. Удивительно, как неожиданно повзрослел Райль! В одночасье из высокого угловатого мальчика он превратился в мужчину с золотыми волосами и глубоким голосом. Иногда ей приходилось напоминать себе, что этот крупный, красивый и самоуверенный человек — ее старый приятель Райль.
— Что это на тебе? — требовательно спросил он. — Ночная рубашка?
— Эдит никак не умолкала, болтая о приезде новой наставницы, и у меня не было никакой возможности надеть сверху платье, — Джинкс присела рядом с ним на траву, но он отвернулся от нее.
— Тебе не следует быть здесь со мной в ночной рубашке, — проворчал он.
— Боже, мне вообще не следует здесь быть, неважно, в ночной рубашке или нет. А что такого необычного в этом вечере? Ты ведь не раз видел меня в ночнушке.
— Ну, с тех пор, как ты повзрослела, — нет, — сурово ответил он.
Джинкс совсем не по-взрослому фыркнула, но бессознательно скрестила руки над грудью. Она все еще не могла свыкнуться с тем, что грудь ее больше, чем у мамы, даже несмотря на то, что мама объяснила ей, что это просто еще одно свидетельство того, что Джинкс стала женщиной.
Ей это совсем даже не нравилось. Она не хотела быть женщиной и не думала, что со стороны Райля нехорошо упоминать об этом.
— Так зачем ты хотел меня видеть? — нелюбезно спросила она его.
— Просто подумал, что мы могли бы с тобой поговорить.
— О твоем отъезде?
Он повернулся к ней, и она увидела, как засветились в лунном свете его голубые глаза.
— Я не хочу идти к отцу в семейный бизнес, я хочу изучать искусство, а потом вернуться в Хэрроугейт и заниматься живописью. Я не хочу покидать Глэд Хэнд… и тебя. — Он запнулся, но на этот раз она не заметила этого.
— Я тоже не хочу, чтоб ты уезжал. Я буду скучать по тебе, — сказала она, забыв прикрыть грудь и всматриваясь в дорогое ей лицо. — О, Райль, ну почему отец так скоро заставляет тебя идти в бизнес? Карру ведь уже восемнадцать, и он так давно умоляет об этом. А тебе в декабре будет только семнадцать.
