И действительно, Нюрнберг в эту историческую эпоху был одним из культурных центров Запада. Там царствовали ремесленники. Они печатали книги, такие красивые и редкостные, что каждый, кому приходилось их раскрывать, не мог не ощутить священный трепет. Они гравировали по дереву и металлу (Дюрер покоился здесь же, на кладбище святого Иоанна). Они занимались тиснением на коже и чеканили шпаги не хуже, чем в Кордове. Вестники также имели в этом городе многочисленных братьев, а с 1553 года, когда свары между горожанами поутихли, перенесли сюда даже центр своей деятельности. Их главный штаб, называемый Капитулом, состоял из девяти избранных членов, чьей обязанностью было управление братством и защита его интересов на территории всех германских стран. В более древние времена местом пребывания Капитула был Ратисбонн.
Естественно, что после своего прибытия наши путешественники первым делом нанесли визит Капитулу. Дом, в котором происходили его заседания, стоял под вывеской гильдии суконщиков, за которой прятались вестники. Фридриха Каммершульце там встретили с большими почестями. Его сразу же представили исполнительному секретарю, которого звали Паслигур, – это был тучный мужчина с приятным лицом, обрамленным подстриженной в виде трапеции бородой, на котором, когда он их встретил, было выражение крайней озабоченности.
– Мои бедные друзья, – сказал он, вздыхая, – вы приехали в Нюрнберг в очень тяжелый для нас момент.
– А что происходит? – спросил алхимик.
– На этой неделе сюда прибыл ректор Франкенберг на встречу с Шеделем, главным ректором Франконии. И уже на следующий день глашатай провозгласил, что в городе прячутся колдуны, алхимики, каббалисты и другие хулители истинной христианской религии и что обещана награда каждому, кто их выдаст.
Каммершульце обернулся к Бальтазару:
– Видишь, какого учителя ты оставил, когда уехал из Дрездена!
– Увы, – сказал юноша, – теперь-то я понимаю, как гадок этот человек и как негибок его развращенный ум!
Паслигур продолжал:
– Однако до сих пор наемники ректора сумели арестовать лишь нескольких несчастных, на которых донесли соседи, руководствуясь низкими расчетами личного порядка. Наши ведут себя осторожно, ожидая, пока опасность минует.
– А где Паппагалло? – спросил Бальтазар.
Паслигур приложил палец к губам:
– Неужели существует кто-то с таким странным прозвищем? Это слишком похоже на выдумку, на фантазию чистой воды. Я не знаю никого в нашей местности, кого бы так называли, да и в целом мире вряд ли найдется такой человек. А до попугаев нам нет никакого дела.
